она не обзавелась собственной семьей. Фрида не отличалась красотой, не умела правильно одеваться; она никогда не была молодой, даже в юности. Не знаю, что бы сделала Фрида, признайся я, что стою перед нею. Она не настолько сильная. И никогда такой не была.
– Фрида, – остановила я ее, – не хотите пойти пообедать с нами?
Она обернулась, посмотрела на меня и улыбнулась. Я знала: это все, что она хотела слышать.
– Спасибо, но у меня сегодня слишком много дел.
Ложь.
– Ну, хорошего вам дня, – пожелала она.
– До встречи, Фрида. – Я помахала рукой, глядя, как она разворачивается и выходит за дверь.
Мое сердце упало. И тут я сломалась. Фрида. Барбара. Даже Люси заявила, что не может воспринимать меня как свою бабушку. Нет.
Это неправильно, даже если это всего на день. Неправильно, и все тут.
– Я так не могу, – сказала я Люси.
– Как ты не можешь?
– Я должна вернуться в свой собственный возраст. Ты теперь будешь смотреть на меня по-другому. Бедная Фрида. Я соврала своей лучшей подруге.
– Ты миллион раз врала Фриде.
– Когда это? Когда это я врала Фриде? – возмутилась я.
– На прошлой неделе, когда Фрида позвонила и предложила пойти на симфонический концерт.
– Это другое, – возразила я. – Там давали Баха; ты же знаешь, как я отношусь к Баху.
– Нет, дело было не в Бахе. Ты тогда заявила, что больше ни единой минуты не вынесешь в обществе Фриды. Что тебя уже тошнит от нее.
Очко в пользу Люси.
– Ну хорошо, может, я так и сказала, но это вовсе не значит, что я могу весь день гулять и резвиться оттого, что мне двадцать девять. Подумай о своей матери. Она-то сидит дома в полной уверенности, что мне семьдесят пять.
– Ты бы послушала себя хоть секунду! Мама вовсе не сидит дома в полной уверенности, что тебе семьдесят пять.
– Но вся ее жизнь вращается вокруг меня. Я не смогу утаить от нее это.
Люси замолчала, глубоко вздохнула и положила руки мне на плечи:
– Ба, хотя бы раз в жизни, пожалуйста, сделай что-то для себя. Для себя, и ни для кого другого. Всю жизнь ты только и думала что о других и ставила их впереди себя. Все эти годы ты заботилась о дедушке Говарде, и маме, и тете Фриде. А для себя ты хоть раз что-то делала, не раздумывая о том, как это скажется на других? Ты ведь сама так говорила.
– Я из такого поколения, – пожала я плечами. – Так уж нас воспитали.
– Ладно, знаешь что? Один день ты проживешь в моем поколении… И можешь мне поверить, это самое эгоистичное поколение, какое только носила земля. Мы думаем только о себе.
– Но, Люси, в том-то все и дело. Я не принадлежу к вашему поколению. Как бы я ни хотела, я не стану думать как вы, я просто не умею.
– Но почему бы не попытаться, всего один день? Один день из семидесяти пяти лет; вычти этот день из своей жизни. Возьми этот день у своего поколения и проживи его так, как живут мои ровесники. Ты ведь в долгу перед собой!
