что ни на есть естественный поступок на свете.
– Так есть такие яды? – повторил Уильям свой вопрос.
Стефан переступил с ноги на ногу.
– Да, конечно, – неохотно ответил Галлахер. – Существуют тысячи разновидностей ядов. Но зачем, ради всего святого, такой женщине было отравлять своего мужа? Это ведь совершенно бессмысленно!
– А листья тиса могли дать такие же симптомы? – настаивал Монк.
Медик задумался так надолго, что Уильям уже хотел повторить свой вопрос.
– Да, – сказал наконец Галлахер. – Могли. – Лицо у него стало совсем белым.
– Именно такие симптомы? – не отступал сыщик.
– Ну… – Доктор колебался, и лицо стало совсем несчастным. – Да… я не могу считаться экспертом в этой области, но иногда случается видеть деревенских ребятишек, запихавших себе в рот листья тиса. И женщины, как известно, – он замолчал на мгновение и затем грустно продолжил: – Используют их, пытаясь вызвать выкидыш. В соседней деревне примерно восемь лет назад от этого умерла молодая женщина.
Стефан опять пошевелился.
– Но ведь Гизела ни на минуту не выходила из комнат Фридриха, – сказал он тихо. – Даже если его и отравили, она из всех была меньше всего способна это сделать. И поверьте, если б вы знали Гизелу, вам бы никогда и в голову не пришло, что она может кого-то просить доставить ей яд. Никогда в жизни она не поставила бы себя в такую роковую зависимость от кого бы то ни было.
– Но ведь все это чудовищно! – жалобно сказал Галлахер. – Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы разрушить такие мрачные подозрения и, по крайней мере, очистить от них доброе имя несчастной женщины!
– Мы сделаем все возможное, чтобы найти истину и доказать ее, – многозначительно пообещал Монк.
Галлахер в этом нисколько не сомневался. Он встал и схватил руку сыщика.
– Спасибо, сэр! Вы снимаете бремя с моей души. И если я еще могу вам чем-нибудь помочь, то, пожалуйста, скажите. И вы тоже, конечно, барон фон Эмден. Всего хорошего, джентльмены, всего хорошего.
– Ну, вряд ли мы что-то установим, – заметил Стефан, когда они с детективом уселись в коляску и Монк взял в руки вожжи. – Возможно, это был тисовый яд… но Гизела его отравить не могла.
– Да, по всей видимости, это так, – согласился Уильям. – Боюсь, нам еще предстоит проделать довольно длинный путь.
Глава 3
Эстер Лэттерли, о которой недавно вспоминали и Монк, и Рэтбоун, знала об их причастности к судебному делу принцессы Гизелы и графини фон Рюстов и вообще слышала немало всяких толков об этом предмете.
После возвращения из Крыма, где при осаде Севастополя она вместе с Флоренс Найтингейл была сестрой милосердия в госпитале для раненых, мисс Лэттерли продолжала работать сиделкой и няней, но главным образом в частных домах. Сейчас она только что закончила ухаживать
