не помешало Мастеру убраться аккурат после выставки: по словам реанимационной сестрицы, покойный повторял непрестанно, – вот я и запомнила, – одно лишь «В ушную раковину Бога шепни всего четыре слога: “Прости меня”»[11], – мадам искренне верила, будто и это, и это тоже дело рук Пушкина.
[Снег на даче]
этюд между пальцами для левой руки
– Мне нужна твоя любовь! – пробаритонил многозначительно Очередной-С-Претензией-На-Интеллект.
Меня как током ударило, и, чтобы не сказать что-нибудь обидное, я набрала в легкие побольше воздуха, досчитав до одиннадцати.
– Мне, – он акцентировал, – нужна твоя… – я прикрыла ему рот ладонью:
– Давай чай пить. Остынет.
Очередной-С-Претензией-На-Интеллект сел напротив, и посмотрел какбывлюбленными глазами то ли в мое лицо, то ли в стоящую на возвышении тарелку с песочным печеньем – «в», а не «на», и это был просто предлог.
– Восхитительно! – пробаритонил, и я снова не уловила, к кому-чему именно относится восклицание.
Он долго дул в чашку, потом основательно намазывал масло на то самое лакомство и еще дольше поглощал его.
– Изумительно! – прожевал, наконец. – А молока нет?
– Нет.
Он почесал затылок и прошел в ванную. Я, зевая, пилила ногти, слыша, как фырчит вода, и как кто-то фырчит в унисон.
Очередной-С-Претензией-На-Интеллект вышел в моем халате и попытался; я увернулась, отмазываясь накрашенными ногтями. Впрочем, он не казался расстроенным, даже наоборот:
– Молока нет?
– Нет, не пью я его.
…Он долго одевался, брился, целовал мне руки, говорил пафосно и какбыискренне. Однако третий вопрос о молоке поверг меня в уныние:
– Нет. Ты уже спрашивал. Забыл?
– Забыл… – топчется в прихожей, смеется чему-то. – Так я поеду?
– Так поезжай.
– Я обязательно скоро появлюсь! – будто успокаивает себя.
– Появляйся, – пожимаю плечами, отходя от входной двери.
– Не скучай! – грозит пальцем.
«И не подумаю», – не говорю, усиленно улыбаясь: кажется, в эту секунду я похожа на девушку из клипа «Жизнерадостные кретины».
Очередной-С-Претензией-На-Интеллект наконец-то уходит.
Выдыхаю.
Мне почти легко, и я с банальным удовольствием отмываю от чего-то невидимого чашки, а потом закидываю все полотенца и постельное белье в стиральную машину; но желание прокипятить собственные мозги еще не проходит.
Нет, не проходит.
Еду в гости.
В гостях много гостей, еды и вина. Стою на балконе с «нормальными» своего пола, пытаясь не сказать чего-нибудь непонятного. Разговор «о кофточках» вполне безобиден. Потом
Бродский.
