нашего города. Ира понятливо закивала, рассматривая меня с нескрываемым любопытством, видимо, слухи о моей профессиональной принадлежности уже успели широко распространиться по всему зданию. Не удивлюсь, если чуть позже любопытствующие будут приходить посмотреть на меня, как на редкий музейный экспонат.
– Пойдемте, я проведу вас в зал, где вам будет удобно работать, – предложила Ира. Комната, громко именуемая залом, напомнила мне своим видом сельсовет времен первых пятилеток: лампы под железными колпаками стояли на страдающих сильной кривоногостью столах, чьи столешницы были деревянными только по краям, а середина покрыта где сукном когда-то зеленого цвета, где дерматином. Стулья заслуживали особого внимания: судя по виду, садиться на них нужно было с соблюдением особого ритуала, известного только посвященным. Мало того, что они были очевидно шаткие, складывалось впечатление, что кто-то специально, старательно, потратив на это немало времени, делал на них ножом зазубрины, исключающие всякую возможность встать с них в целых колготках и без затяжек на юбке. Будь ты трижды «Omsa» и четырежды «SiSi», против наших родных стульев тебе ни в жизнь не устоять!
Спасительница Ирочка дала мне рабочий халат, каких я здесь уже насмотрелась (я обречено его надела – без него здесь действительно было не обойтись), и ушла за документами. Она принесла нужные нам журналы – их оказалось неожиданно много, и мы сели за работу. Ирочка сказала, что по ее опыту за один день можно управиться.
Записи попадались самые разные: аккуратные, сделанные хорошим почерком, и жуткие нечитабельные закорючки с массой исправлений и последующим исправлением исправленного. Когда у меня в глазах от напряжения уже начали чертики плясать, я решила сделать перекур, а Ирочка, якобы, желая показать мне место для курения, пошла вместе со мной. Я прекрасно понимала, что ей просто хочется поболтать – ведь коллеги теперь ее вопросами замучат – не каждый же день к ним в архив живые частные детективы заходят.
– Елена Васильевна, только вы не смейтесь, пожалуйста, а вам стрелять приходилось? – в ее широко открытых глазах было столько восторженного интереса, ну, дитя дитем.
– И неоднократно, Ирочка, – улыбаясь, ответила я. – Правда, в основном в тире, я ведь раньше следователем в милиции служила. Только мне и тогда, и сейчас как-то все больше головой приходится работать.
– А рассказать вы что-нибудь можете? – старательно скрывая разочарование, спросила она. – Ну, из того, что уже не тайна…
Я, вкратце, не называя, конечно, ничьих имен, рассказала ей историю с похудением, совершенно по нашим временам типичную.
Ирочка огорченно вздохнула. Видимо, она рассчитывала на что-то вроде: «Темной ночью, когда молнии пронзали черное предгрозовое небо, отважная частная сыщица Елена Лукова преследовала убегавшего преступника, имевшего на своей совести не одну загубленную жизнь…», или как там пишут в современных детективах.
– Ирочка,
