я очень хочу верить, что эта информация поможет расследованию. Вы производите впечатление серьезной деловой женщины, значит, она вам для чего-то нужна, поэтому я отвечу.
Он встал и стал ходить по комнате.
– Безусловно, это письмо было продиктовано, не смею надеяться, что сохранившейся на протяжении стольких лет любовью, но хотя бы простым чувством жалости ко мне, за что я безмерно благодарен этой женщине. Обнаружив, что беременна, она не стала искать меня, хотя это было очень просто сделать, и почти тридцать лет молчала. А ведь несомненное сходство меня и детей давало такой простор для комбинаций, что дух захватывает. Установление отцовства, экспертиза, анализ ДНК, суд… Нужное подчеркнуть, недостающее вписать самим. Написала же только теперь, и только для того, чтобы утешить. Я хотел бы встретиться и с ней, и со своими детьми. Как вы можете догадаться, я человек небедный, и даже если они не захотят поддерживать со мной отношения, то, может быть, согласятся, чтобы я им помогал, а со временем, кто знает, ситуация может измениться.
Власов остановился, чтобы закурить, и продолжал прохаживаться по комнате – он заметно нервничал:
– Далее. Екатерина Петровна, конечно же, в курсе происходящего и относится к этим поискам крайне отрицательно, считая их не только совершенно бесполезными, но и очень вредными для моего здоровья – ведь мои надежды могут и не оправдаться, а врачи категорически запретили мне волноваться. У нее никого нет, кроме меня, она круглая сирота, своих детей завести не успела – наукой занималась, и она была очень привязана к Настеньке. Кстати, вы знаете, что удивительно – Екатерина Петровна ведь тоже из Баратова. Словно сама судьба решила меня с вашим городом связать.
– Да, я знаю. Она ведь в своем интервью, что в «Сплетне» напечатали, говорила о своем первом муже, профессоре нашего мединститута Добрынине.
– Ах, да, верно, говорила, – вспомнил он. – Так вот, мы так ждали появления внука, но… Сами знаете, что произошло. Сейчас она самый близкий и дорогой для меня человек. Если бы не она, я не знаю, как бы я пережил все это. Но я считаю себя обязанным найти этих мальчиков. И, наконец, самый сложный вопрос.
При этих словах Власов остановился у окна спиной ко мне и стал что-то рассматривать во дворе. Видно было, что эта тема для него очень и очень неприятна. Потом неожиданно попросил:
– Извините, Лена, но не нальете ли вы мне немного коньяка.
О Господи, за всеми этими разговорами я совершенно забыла о нем! – Конечно, Александр Павлович. Простите, что не предложила сама, – я налила в его бокал коньяк и поставила на подоконник рядом с ним. Он взял его, не оборачиваясь, и немного отпил. – Спасибо, Лена. Прекрасный коньяк, не ожидал, что в Баратове можно такой найти. – Видимо, он собрался с духом, потому что повернулся, подошел и сел в кресло. – Дело в том, что я не могу иметь детей. История эта давняя, не совсем красивая, но что было, то было. Лена, я не хочу казаться лучше,
