ВИА:
– О, Андрюха, Лёшка какой был!
Мартынюк чуть смущается. Сейчас он лыс. Он так и не стал участником крупного ВИА.
– Да видел это он сто раз! – шипит на папу Мартынюк. – Дай поговорить нам спокойно! Ветров! Поехали!
Мартынюк предлагает отправиться в какое-нибудь заведение. Он говорит, что здесь их много. Хороших и, по сравнению с Москвой, недорогих. И девок в них много. Как выражается Мартынюк, – школьниц.
– Позже, Лёша, позже.
…Свердловское время ноль часов ноль минут. Пора вызывать такси. Завтра на работу, мать её фашистскую.
– Вот что толку на неё ходить? Чего ходить? – недоумевает поддатый Мартынюк.
И в целом он прав.
38
– Валерия Фёдоровна!
Я весел, но не пьян. Голова чуть-чуть шумит, конечно. Но я контролировал ситуацию, я держал себя в руках.
– Валерия Фёдоровна, ваше задание выполнено!
Лера смотрит строго.
– Ты пьяный?
Этот вопрос приводит меня в чувство. Это не просто вопрос. Это – наезд. И я в недоумении.
– Ты пьяный, – констатирует Лера, – от тебя воняет. Ты курил! От твоей одежды ужасный запах! Вот что значит – чужой ребёнок! Тебе наплевать!
Я произношу «послушай». Я объясняю, как живёт папа Мартынюка и что он курит.
– От тебя несёт, как от алкоголика! Ты смеёшься над своей Кубышкой, над её пьянством! А сам такой же!
Я сообщаю, что договорился о регистрации Нины, но я зря это сообщаю.
Лера вещает о том, что ребёнку вредны подобные запахи, и я знаю об этом, но напился и накурился умышленно, короче – я собака.
– Час ночи! Час ночи! – кричит Лера.
«А идите вы все на хуй!» – остервенело воплю внутрь себя я и запираюсь в ванной.
Но некуда укрыться в этой, мать её фашистскую, однокомнатной квартирке. Всё время под перекрёстным огнём. Некуда уйти. Побыть с собой наедине негде.
Я смотрю на свою рожу в зеркало. Красная и злая, глаза сверкают. Да, мудак, конечно. Но неужели я ничего не стою в этой жизни? Неужели я всего лишь и достоин того, чтобы мне ежедневно выносили мозг, мать вашу фашистскую?
39
Погода в Екатеринбурге оригинальная. В июле температура может пасть чуть ли не до нуля. В декабре с минус тридцати до нуля подняться. За сутки.
Я смотрю на подоконник, тает на нём снег.
Хотел рассказ написать про любовь и Черногорию. К другу своему черногорскому обратился. Напиши о любви какую-нибудь пословицу вашу, Славомир. Сербскую, черногорскую.
«Любовь как слёзы, рождается в глазах и падает на сердце», – пишет мне Славомир.
«Красиво», – отвечаю.
И смотрю на подоконник. Тает этот снег, капает слезами. Но куда они падают, эти слёзы?
На грязный асфальт. Ударяя периодически в металлическую поверхность.
40
