вам низко кланяться…
С этой самой минуты я пропал. В меня вселился коварный демон любви, и я уже был не властен над собою. Под предлогом оказания практической помощи я таскал Валерию Фёдоровну с собой по всем объектам проверки. Я умничал и сыпал мудрёными фразами, повергая проверяемых в трепет, а её – в состояние неописуемого восторга и поклонения. Вечерами в сферу моей бурной проверочной деятельности попадали кабаки. Один раз я проиграл ей в боулинг, и она попросила вычеркнуть из справки негатив о каком-то районном боссике. О чём вы говорите, Валерия Фёдоровна? Не вопрос!
А ещё в один из дней я рассказал ей то, чего в Конторе не знала ни одна душа, даже светлая душа Николая Ивановича. Я признался, что пишу рассказы и публикуются они не только в Москве, но и в литературном журнале, который выпускается в их городе и является ведущим литературным журналом Уральского федерального округа. Однажды мы зашли в книжный магазин, я купил этот журнал и подарил ей. Там был напечатан рассказ «Практикант», первый мой опубликованный рассказ. Я и не помню, что она сказала по поводу прочитанного. Смысл сказанного сводился к тому, что это так необычно, а вообще на чтение у неё времени нет, и последняя прочитанная ею книга была «Доктор Живаго» (школьная программа, десятый класс). Я, тогда уже начинающий мнить себя литератором, почему-то не придал этому ни малейшего значения.
Зря.
Да, с Валерией Фёдоровной мы не расставались ни на минуту. В воскресенье нас застал в её кабинете заместитель Босса областной конторы.
– А вы что, Андрей Павлович, не поедете на экскурсию?
– Нет.
– А почему?
– Мы будем работать!
Ошарашенный, он поспешил покинуть кабинет, и я услышал, как из коридора донеслось «самодур».
4
Второй год я пребываю в агрессивном психопатическом бреду. До этого у меня была просто шизофрения. Вялотекущая, протяжённостью в десять-одиннадцать лет, уходящая и приходящая, ожидаемая, предсказуемая. С шизофренией жить можно. Каждый второй человек на земле шизофреник, об этом мне говорил один авторитетный психиатр ещё в студенческие годы. Теперь же у меня психопатия. Второй год я нахожусь в тюрьме, высокие решётки которой возвёл я сам. Сам протянул колючую проволоку, установил вышки и пустил злых собак по периметру. Я уничтожаю себя. Ежедневно. Грызу, как голодный бомж грызёт яблоки, одно за другим воруя их из чужой корзины.
И яблоки почему-то не заканчиваются, и я ещё жив.
5
– Может, ты подумаешь? Может, не будешь ничего менять?
Когда Ирина узнала о моём решении, она не поверила. Она подумала, что я стебусь. Она привыкла к моему стёбу, стёб её крайне раздражает, но она к нему привыкла. «Я живу в атмосфере вечной клоунады!» – часто негодует Ирина.
Мы разные, совершенно разные люди.
Я об этом и раньше задумывался, но именно сейчас, после возвращения из Екатеринбурга, я осознал это отчётливо.
Она не восторгается моей
