сюда наш семейный архив. Видишь ли, Энн решила, что у нее в нашем доме обязательно должна быть своя комната, а единственная, которую мы можем освободить, это мой кабинет. Вот мы все это и собрали, и привезли сюда. Вообще-то, Энн потребовала, чтобы мы сожгли всю эту, как она выразилась, макулатуру, но разве же у нас рука на такое поднимается?
– Странно! – удивилась Мэри. – Она же теперь осталась одна в их большом доме. Зачем же ей комната в вашем? И, вообще, святой отец, почему она так вами командует?
Потому что налицо явный шантаж, могла бы ответить ей Маргарита, понявшая, что именно так Гиббс смог заставить Тройдов обручить их сына со своей дочерью, а теперь уже Энн продолжает чем-то держать их в руках. Но она промолчала и решила, что пока не будет вмешиваться в эту ситуацию – Лейзон казался ей гораздо более подходящей парой для Мэри, чем Генри Тройд, а, освободи она сейчас его из лап Энн, он вполне может снова вернуться к Мэри, которая его, конечно же, примет, потому что ей даже в голову не приходит, что она может стать женой Альберта. «Еще успеется! – подумала Маргарита. – Вот, если у Аля все сорвется, тогда и Генри сгодится. Но не раньше!».
Священник, несомненно, очень удивился такому прямому, если не сказать нескромному, вопросу от обычно робкой и тихой Мэри, но ничего на это не ответил, а только горестно вздохнул и, явно желая сменить тему, спросил, увидев, что она не одна:
– Ты, наверное, хотела показать гостям нашего города музей? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Проходите, пожалуйста. Сейчас мы с Генри вам все расскажем и покажем, – и, обращаясь уже к сыну, сказал: – Помоги мне отодвинуть эти коробки, сынок.
Генри Тройд, симпатичный, но даже по виду было ясно, что совершенно морально раздавленный молодой человек, наконец-то, отважился поднять на Мэри глаза и в его обращенном на нее взгляде было столько потерянности, боли и безысходной тоски, что даже не знавший ничего Лейзон удивился и вопросительно посмотрел на Маргариту, которая жестом дала ему понять, что все расскажет потом. Но вот, когда Генри перевел взгляд на Маргариту, у него перехватило дыхание, и глаза полезли на лоб. Он крепко зажмурился, потом посмотрел на нее, опять зажмурился, потер руками глаза, снова посмотрел и, только убедившись, что она ему не мерещится, стал теребить ухватившегося за коробку отца за рукав:
– Папа! Папа! Посмотри! – Священник оставил в покое коробку и полез за очками, а Генри, изумленно уставившись на Маргариту, требовательно вопрошал, не обращая внимания уже больше ни на кого: – Кто вы такая? Как вас зовут? Откуда вы?
– Что с вами, мистер Тройд? – тут же включился в разговор Тобб, у которого был свой и очень большой интерес к Маргарите.
– Этого не может быть! – бормотал Генри. – Такого на свете не бывает!
Тем временем, его отец, водрузивший на нос очки, тоже растерянно воззрился на Маргариту, а потом бросился к коробкам и, застыв над ними, прерывающимся голосом забормотал:
