можешь сам, так дай мне! – кричал он. – Или стреляй, или отдай! – надрывался он и резко дернул того за руку – раздался выстрел и он, удивленно глядя на Джона, выпустил его руку и начал тихо оседать на землю, а четверо парней, видя это, неподвижно застыли, боясь пошевелиться.
– Пит! Пит! – кричал Джон. – Что с тобой? Да скажи же ты мне что-нибудь! Пит! – но, увидев тонкую струйку крови, вытекающую из уголка рта его брата, все понял и, снова заорав: – Сука! – направил пистолет на Маргариту, совершенно бестрепетно наблюдавшую всю эту картину.
«Давай, подонок! Давай! – мысленно подгоняла она его, пристально глядя ему в глаза. – А то я есть хочу, а ты меня задерживаешь! Заканчивай эту комедию, мерзавец! Ты сейчас получишь то, что уже давно заслужил». И Джон, как завороженный, стал медленно поднимать пистолет к своему виску. Она видела, что он изо всех сил пытался опустить руку, но у него ничего не получалось и дуло неотвратимо приближалось к его голове. Его глаза побелели от ужаса, а рот раззявился в немом крике. «Ну!» – мысленно цыкнула на него Маргарита и Джон, словно сдавшись, выстрелил себе в висок – его дружков, которые, стоя у него за спиной, не могли видеть всю эту предсмертную мимику, как ветром сдуло.
«Поздно вы спохватились! – подумала Маргарита. – Раньше надо было думать, а теперь я нажелала вам такого, что вы, став калеками, уже никогда не сможете терроризировать этот город. Кончилась ваша вольница, подонки!». И тут на улицу влетели три автомобиля, которые, пронзительно взвизгнув тормозами, замерли перед гостиницей.
Из старенького грузовичка стремительно выскочил огромный парень, очень похожий на Тома Смита – Николас, поняла Маргарита. Из остановившейся прямо за ним полицейской машины вылез сначала настоящий разожравшийся хряк в форме лейтенанта полиции – без сомнения Кроссби, а следом за ним, с места водителя – довольно молодой человек в форме сержанта. Из подлетевшего же с другой стороны джипа вывалился краснолицый, толстый мужик, который сходу бросился к лежавшим на земле телам с криком:
– Мальчики мои! Что с вами случилось, маленькие мои? Почему здесь так воняет? Почему вы так странно лежите? Вставайте! Ну, вставайте же! Пойдемте домой! – Он опустился перед ними на колени, ощупывал их, перевернув на спину, и все приговаривал: – Вставайте, мои маленькие! Пойдемте домой!
– Они умерли, Пол, – тихо сказал, подойдя к нему, лейтенант. – Они уже никогда не встанут, – и попытался поднять Гиббса на ноги. – Они мертвые, Пол.
– Мертвые… Ты говоришь, они мертвые? – подняв голову, Гиббс безумными глазами глядел на полицейского, а потом перевел взгляд на все еще стоявшую на крыльце Маргариту и, яростно тыча в нее пальцем, заорал: – Это она их убила! Она! Убей ее, Фрэнк! Ну, убей же!!! – истошно вопил он, вперившись в нее взглядом, в котором, однако, безумие постепенно сменялось ужасом, а крик становился все тише и тише, пока не смолк совсем. Явно не веря своим глазам, Гиббс растерянно смотрел на Маргариту,
