style="font-size:15px;"> Лишенный работы и средств к существованию, ранее гордый и сильный человек вне творчества существовать не мог, в дни отчаяния он носил в кармане пистолет и готов был покончить с собой. Семейная жизнь тоже дала трещину, у Булгакова появилась иная сердечная привязанность – Елена Сергеевна Шиловская, жена видного военачальника, восторгавшаяся творчеством писателя. Жена знала об этом увлечении, но, полагая, что оно скоро пройдет, не обостряла отношений. Характер у Булгакова был нелегкий, он не подчинялся внешнему влиянию и важные решения принимал сам. Вот и теперь, несмотря на то что у Шиловской было двое маленьких детей, их отношения, длившиеся в течение трех лет, завершились браком. В октябре 1932 г. Елена Сергеевна с младшим сыном переехала к Булгакову. Кстати, для обоих это был третий брак. К этому времени тучи над головой писателя разошлись, но пережить весь кошмар происходившего в предыдущие три года Михаилу Афанасьевичу помогли обе любящие женщины – и жена, и «тайный друг» Шиловская.
Тупик, в котором тогда оказался опальный писатель, заставил совершить безумный шаг – обратиться лично к Сталину и, объяснив весь ужас своего положения, попросить «об изгнании за пределы страны». Письмо было отправлено 28 марта 1930 г., а 18 апреля в квартире Михаила Афанасьевича раздался громом телефонный звонок – вождь сам пожелал говорить с ним. После этого гнев был сменен на милость: Булгаков получил работу режиссера во МХАТе. Трудно сказать с уверенностью, что повлияло на ход событий. Многие считали, что определенную роль сыграло случившееся за несколько дней до этого (14 апреля) самоубийство В. Маяковского. Готовый к такому же шагу Булгаков мог существенно подпортить престиж страны и репутацию самого «отца народов».
Буквально возродившийся к жизни Михаил Афанасьевич получил новый творческий заряд и был бесконечно благодарен Сталину за заботу. Выражением благодарности стала пьеса о юности вождя, получившая окончательное название «Батум». Но Иосиф Виссарионович выразил сомнение в необходимости такой постановки, и репетиции были свернуты.
1930-е гг. были для писателя, драматурга и актера Булгакова очень нелегкими. Когда на сцену МХАТа вернулись «Турбины» и по окончании спектакля занавес давали 20 раз, Булгаков написал другу, что «автору этой пьесы возвращена часть его жизни». Но последующую часть жизни ему безбожно отравляли, ибо все, что было создано, выходило за рамки привычного: не все могли мыслить по-булгаковски. Непросто складывались взаимоотношения в коллективе, где творили реформаторы театра Станиславский и Немирович-Данченко, а играли актеры, имена которых мы произносим теперь с благоговением: И. Москвин, О. Книппер, А. Тарасова, А. Кторов, М. Яншин, А. Грибов, О. Андровская… Не было конца замечаниям и переделкам готовых вещей, их то разрешали, то запрещали, затягивая сроки постановок. С чьим только мнением не приходилось считаться автору! Приведем историю создания одного спектакля – инсценировки
