Тадевосян // Советское государство и право. – 1948. – № б. – С. 66 – 68.], позволила сформулировать в ч. 2 ст. 309 УПК РСФСР тот неопровержимый постулат, который был повторен в ч. 4 ст. 302 УПК – обвинительный приговор не может быть основан на предположении. Это правило позволяет перейти от абстрактных, теоретических, философских и – как это было в рассмотренный период нашей истории – идеологических рассуждений об истине к конкретному практическому вопросу о том, является ли истина целью уголовного процесса.
Вопрос о цели уголовного судопроизводства, освобожденного от идеологических штампов, как представляется, чрезвычайно прост. Категория объективной истины идеально вписывалась в концепцию советского уголовного судопроизводства как единой деятельности органов расследования, прокурора и суда. Стоящая перед ними общая задача – обеспечить быстрое и полное раскрытие каждого совершенного преступления, изобличение и справедливое наказание каждого виновного (ст. 2 УПК РСФСР) получала свое научное и нравственное обоснование. Истина как цель уголовного судопроизводства облагораживала стоящие перед следователем, прокурором и судом задачи, оправдывала их единство, объясняла отсутствие состязательности. Если следователь, прокурор, судья обязаны по каждому делу установить истину, то каждый из них должен одинаково полно, всесторонне и объективно исследовать все обстоятельства дела. Вступление в законную силу судебного приговора означает, что задача выполнена, истина установлена. Отсутствие в судебной практике оправдательных приговоров (а их на начало 2006 г. чуть более одного, точнее 1,1%)[Такие данные привела Е. Б. Мизулина, постоянный представитель Госдумы в Конституционном Суде РФ, в выступлении на научно-практической конференции, состоявшейся 16, 17 ноября 2006 г. в г. Москве. См.: Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства и практики применения (к пятилетию УПК). – М., 2007. – С. 4.] позволяет сохранять иллюзию безошибочности уголовного судопроизводства. Не случайно и сегодня наиболее рьяные поборники истины в уголовном судопроизводстве оперируют все теми же, опровергнутыми законом и практикой доводами. Назвав новый УПК России «ущербным», А. И. Алексеев, В. С. Овчинский, Э. Ф. Побегайло по-прежнему считают, что «основная задача уголовного судопроизводства – это раскрытие преступлений и изобличение лиц, виновных в их совершении, а также установление истины по делу»[Алексеев, А. И. Российская уголовная политика: преодоление кризиса / А. И. Алексеев, В. С. Овчинский, Э. Ф. Побегайло. – М. : Норма, 2006. – С. 30,24.]. Следует ли понимать это высказывание так, что установление истины и изобличение виновных не одно и то же?
Как отмечал известный процессуалист советского периода А. М. Ларин, поиск объективной истины заложен в самом понятии правосудия, как суда правого, стремящегося к правде, т.е. к соответствию суждения и действительности[См.: Ларин, А. М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК / А.
