римлян Клеопатра и столетия спустя была олицетворением чужого и чуждого образа жизни – загадочного, богатого, чувственного и потому пугающего Востока. До эпохи изнеженного «развратного Рима» было еще далеко, посему руководствоваться страстью к представительнице фактически другой цивилизации, не в пример более древней – что тоже неприятно задевало римское самолюбие, – проконсулу не подобало. «Что касается Александрийской войны, – замечает Плутарх, – то одни писатели не считают ее необходимой и говорят, что единственной причиной этого бесславного и опасного для Цезаря похода была его страсть к Клеопатре; другие выставляют виновниками войны царских придворных, в особенности могущественного евнуха Потина».
Сам Цезарь в своих знаменитых «Записках» ни словом не обмолвился о любви к Клеопатре, объясняя столь долгое пребывание в Александрии ветрами, мешающими отплыть домой, а также политическими причинами. «Сам же он вынужден был оставаться из-за сильных пассатных ветров, делавших отплытие из Александрии очень затруднительным, – писал Цезарь, именуя себя в третьем лице, как бы со стороны. – Однако он был убежден, что спор между царем и царевной принадлежит решению римского народа и его консула и тем более касается его должности, что именно в его предыдущее консульство по постановлению народа и сената был заключен с Птолемеем-отцом союз. Поэтому он заявил, что, по его мнению, царь Птолемей и его сестра Клеопатра должны распустить свои войска и решать свой спор лучше легальным путем перед его трибуналом, чем между собой оружием».
Цезарь провозгласил правителями Египта Клеопатру и ее брата-супруга, а остров Кипр, с которого начались все безобразия, передал на тех же правах другой паре – еще одному брату, тоже Птолемею, и младшей сестре Клеопатры по имени Арсиноя.
Очевидно, что Цезарь разбирался в войне и политике получше Плутарха, а потому ясно видел: военной силой Египет не подчинить. Просто сил не хватит в данный момент и еще долго. Помпей убит, но всегда может найтись другой желающий воспользоваться могуществом египетского царства для достижения своих целей. Да хотя бы любой из трех регентов, которые уже сейчас всячески строят козни против римлян!.. К тому же казавшиеся изнеженными и пресыщенными удовольствиями – по сравнению с гражданами Рима – александрийцы на самом деле очень неплохо умели воевать, а тактические приемы и технические новинки перенимали так стремительно, что одному из римских военачальников, бывших тогда с Цезарем в Египте, вскоре придется заметить: «Они подражали нам с таким мастерством, что могло показаться, будто это мы им подражаем».
Так что хорошие отношения с Клеопатрой были нужны Цезарю не меньше, чем ей – его благосклонность. «Таким образом, союз с Клеопатрой удивительным образом соответствовал всем видам Цезаря, – пишет Пьер Декс. – Примечательно, что по мере развития событий их цели сближались. Впрочем, молва не оспаривает, что чувственность влекла их друг к другу. Но
