но это не мой тип мужчины.
Петербург двадцать первого века на буклете произвел на Калеба не меньшее впечатление, чем и башня Мира.
– Понравилось? – гордо спросила, тоже любуясь башней.
– Она прекрасна, но восхищает меня другое. Петербург – это город, который замер вне времени. Он же практически не меняется.
– Может, когда все это закончится, я покажу тебе столицу в разное время.
Мы оба знали, что после завершения операции снова станем творцами соперничающих филиалов, но вдруг случится чудо?
Я усмехнулась и продолжила экскурсию.
Ботанический сад БИН РАН Калеб не оценил, хотя за последний век его расширили и модернизировали. Родригес согласился, что здесь красиво, но не понял, почему сад считается достопримечательностью, и его совершенно не волновало, сколько поколений императоров могли нюхать здесь ромашки.
Прогулка по городскому саду его тоже не вдохновила. Не послушавшись меня, творец довольно быстро замерз и предложение посетить Государственный Русский музей воспринял как манну небесную.
В самом музее, проходя мимо экспонатов, он жаловался:
– Тут не топят, что ли?
Я вздохнула и решила впредь выбирать места потеплее, поэтому показала несколько домов знаменитых людей: дом Дельвига, дом Мертенса, дом Перцова и дом Чичерина.
Дальше последовал исторический центр Санкт-Петербурга и находящиеся там комплексы памятников, соборы и церкви.
Вот тут Родригес меня понял, хоть и частично. Он был католиком и понимал, что вера для народа – это опиум, и с неподдельным интересом рассматривал храмы и слушал их истории.
Когда мы отправились смотреть памятники, Калеб, шмыгнув носом, спросил:
– Почему ты мне не показываешь дворцы Петербурга?
– Это императорская собственность. Причем дворцы есть не только в пределах города. Туда можно входить только по приглашению. Но не переживай, я устрою тебе такую возможность.
Но совсем добило творца, когда вечером я его, совершенно измотанного, повела смотреть кладбища. Сначала я провела шокированного Родригеса на одно, рассказывая, какие знаменитые люди здесь похоронены, потом мы перебрались на Пискаревское мемориальное кладбище. Вот там практически синий от холода Калеб не выдержал и спросил:
– Вера, зачем мы ходим по кладбищам? Так ты отдаешь дань уважения своим родственникам?
Удивленно посмотрев на него, объяснила:
– Нет, конечно. Это же достопримечательность.
– Кладбище?!
– Да. Знаешь, сколько знаменитых людей здесь покоятся?
Остолбенев на некоторое время от культурного шока, Родригес неожиданно подхватил меня на руки и понес прочь.
– Что ты?!
– Пока я окончательно не замерз, надо уходить отсюда. Я лучше познакомлюсь со всеми этими прекрасными людьми лично. Благо, у нас есть такая возможность.
– А я говорила одеваться теплее…
