горизонта, высилась гигантом Ред Меса – громадная колонна красного огня под ясным утренним солнцем.
Пастор взглянул на небо, сложил руки перед грудью, склонил голову и произнес высоким громким голосом:
– Благодарю тебя, Господи, за новый день.
Посмаковав благодатную тишь, он отправился к насосу «Ред Джэкет», установленному тут же, во дворе, повесил полотенце на старый деревянный столбик ограды, поработал скрипучей насосной ручкой, и в оцинкованный таз набралась холодная вода. Расс зачерпнул ее сложенными чашкой ладонями, умылся, намочил кусок мыла, вспенил его, побрился, почистил зубы, снова ополоснул лицо, помыл руки и шею, схватил полотенце, энергично вытерся и изучил свое отражение в зеркале, висевшем на ржавом гвозде на другом заборном столбике. У пастора было маленькое невзрачное лицо, его волосы торчали в разные стороны короткими пучками. Он ненавидел свою заморышную наружность. Много лет назад врачи сказали его матери: у вашего сына «заторможенное развитие». Расс до сих пор не мог отделаться от мысли, что в своей физической слабости виноват только он сам.
Старательно зачесав волосы так, чтобы прикрыть уродливые проплешины, бедняга поморщился и рассмотрел в зеркале свои кривые желтые зубы. Вставить новые он не мог из-за крайнего недостатка денег. Ему вдруг вспомнился сын, Люк, которому шел двенадцатый год, и на душе стало еще горше. Расс не видел Люка шесть лет и был кругом в долгах; он должен был платить алименты, но не имел такой возможности. Перед его глазами возникла картинка: воспоминание о том, как однажды жарким летним днем худышка Люк носился перед водораспылителем. К горлу Расса будто приставили нож. Он почувствовал себя ягненком, которого как-то раз на его глазах зарезала женщина из племени навахо. Из ягнячьей шеи хлестала кровь. Малыш еще жил – и вместе с тем был уже мертвый…
Расс содрогнулся, задумавшись о том, насколько несправедлива и сурова жизнь. Его изводили материальные затруднения, его существование до сих пор отравляли измены жены и воспоминания о болезненном разводе. Не совершая никакого зла, он вновь и вновь становился жертвой печальных обстоятельств. Сюда Расс приехал без гроша в кармане, лишь с неугасимой верой и книгами в двух картонных коробках. По-видимому, бытовыми трудностями и постоянным недостатком денег Господь проверял, истинна ли его набожность. Мысль о том, что он должен всем и каждому, особенно индейцам, убивала Эдди. Однако спасала уверенность в великой Господней мудрости, и шаг за шагом он обзавелся собственной паствой. Впрочем, нередко ему казалось, что прихожан больше интересует одежда, которую он им раздавал, нежели его религиозные проповеди. На пожертвования ни один из них ни разу не выделял более нескольких долларов. Порой за целую неделю у Эдди набиралась всего двадцатка. Многие из прихожан ездили в здание католической миссии и нагружались там бесплатными лекарствами, или в мормонскую церковь «Святые последних дней» в Раф-Рок, где их задаром кормили. Вот почему работать с навахо было весьма нелегко: они не видели большой разницы между Богом и мамоной.
Эдди огляделся вокруг, проверяя, нет
