для диких кошек, будто засветились, хищно и недобро.
Эффект получился потрясающим. Словно шествовала по школьным коридорам не живая девушка, а призрак, невеста Дракулы, ну или скорее всего одна из эриний – непрощающая Алекто – скорая лавренковская смерть. Она неминуемо приближалась к несчастной Маринке. Подошла почти вплотную, застыла над ее горемычной головой, накрыв темной тенью, но даже не удостоила взглядом, плюхнулась на соседний стул, громыхнула по столу сумкой, и в классе уже в который раз повисла напряженная тишина. Разрушило ее только появление Елены Валерьевны.
Тихонько щелкнул дверной язычок, простучали каблуки по линолеуму, шаркнул отодвигаемый стул.
– Все на месте? – Химичка обвела глазами класс.
Сначала и по Булатовой ее взгляд скользнул, не задержавшись, но почти сразу метнулся назад, ошарашенно уперся в густо обведенные черным глаза.
– Господи, Катя! Что вдруг еще?
– Решила соотнести внешнее с внутренним, – спокойно сообщила Булатова.
Елена Валерьевна озадаченно свела брови, не стала делать вид, что разобралась в загадочной фразе.
– В смысле?
– Учусь быть искренней и прямолинейной. – Катя скривила неестественно бледные губы. – Какие чувства у меня вызывает данное заведение, такие честно и выражаю, в том числе внешним видом.
Елена Валерьевна по-химически умело сдержала бурную реакцию и предположила достаточно спокойно:
– Следовательно, школа у тебя вызывает самые мрачные и безнадежные мысли?
– Нет, – неожиданно возразила Булатова. – Еще и мистическо-романтические. – Она закатила глаза, став еще более инфернальной, но неожиданно продолжила весьма реалистично: – И давайте займемся химией. Все-таки.
На перемене Катя попалась на глаза директрисе, и та тоже пожелала узнать, что произошло с ученицей, до сей поры выглядевшей вполне прилично. Ну то есть соответственно статусу лицея.
Директриса не стала разбираться в коридоре при всем честном народе, а тактично (но, возможно, и для усиления эффекта) увлекла Булатову в свой кабинет. И больше Марина Катю не видела.
Честно. Вот именно так, сверхъестественно и жутковато. Ушла и не вернулась. Навеки сгинула, как в готических романах.
Нет, не напрасно она так накрасилась, и самые мрачные предчувствия ее оказались не напрасны.
Только чуть позже среди десятиклассников поползли слухи о том, что Булатова честно рассказала директрисе о своем случайном фингале, и та разрешила ей отсидеться дома остаток учебной недели. Все-таки отсутствие на уроках не так страшно, как подбитый девичий глаз или жесткий готический макияж.
Кирилл слушал Марину и снисходительно усмехался. То ли действительно рассказ о Кате его не вдохновил, то ли настроение у него было не очень.
– Кир! Да что с тобой? Какой-то ты сегодня…
Приятель скривился.
– Да ну-у-у… – протянул, вроде бы не собираясь посвящать
