что-то кричал, приказывал, и этот стремительный переход от жизни к смерти никак не могло вместить в себя их сознание.
– Нет, я понимаю, – заметил с иронией Тим, подходя к продолжавшему стоять на коленях Виктору и доставая нож из ножен, закрепленных на поясе брюк, – такая инсталляция производит вполне ощутимый удар по неокрепшей подростковой психике, но другу-то руки развязать могли бы. – Он разрезал веревки на руках Вити и присел перед ним на корточки. – Ну ты как, парень?
– Охреневаю, – прохрипел тот.
– Молодец! – хлопнул его по плечу Дакота и, подхватив под руку, помог подняться и сесть на то самое дерево, на котором еще недавно сидел Чума. И только теперь, взглянув на тело убитого, произнес со вздохом сожаления: – «Так гибнут замыслы с размахом», как сказал Уильям наш Шекспир, – и снова повернувшись к аспиранту, еще раз легко хлопнул его по плечу и улыбнулся. – А ты действительно молодец, парень, не растерялся, все грамотно сделал.
– Ну, что застыли, бойцы? – гаркнул командирским тоном на пацанов Славин, выводя их из ступора. – А кто вязать злодеев будет? А то они очухаются скоро и подумают, что многое можно.
– А вы их что, не того?.. – спросил растерянно и как-то даже разочарованно Аркаша и кивнул в сторону Чумы.
– Экий вы, оказывается, кровожадный молодой человек! – попенял ему с серьезным выражением лица Тимофей. – Мы с Василием Трофимовичем люди мирные и оступившихся граждан не мочим направо и налево, а отводим в полицию для дальнейшего перевоспитания путем временного ограничения свободы и ущемления в правах. Правда, Василий Трофимович?
– Ага… – растерянно подтвердил вместо Славина Андрей Торгин, бессильным кулем плюхнулся попой на землю и уточнил: – Мирные.
А Игорек Михайлов рванул в кусты, где его вывернуло наизнанку, и он еще долго там громко отплевывался, постанывая.
– Офигеть, – высказался интеллигентный мальчик Аркаша Азовский, принципиальный противник мата, и таким же бессильным кулем плюхнулся рядом с Андреем.
– Понятно, – посмотрев на них, вынес вердикт Тимофей. – Пробрало детишек.
– Ладно, Вить, – присев рядом с Тюриным на ствол дерева и протянув ему флягу с водой, сказал Славин. – В общем и целом картина происшедшего нам ясна. Вы как Степаниде знак подали?
– Не мы, а Михаил Евгеньевич, – жадно отпив воды, принялся рассказывать аспирант. – Мы привал сделали, сидим, болтаем. Дядя Миша курил, посмеивался над нашим трепом, вдруг насторожился как-то, встал, винтовку в руки взял и, не глядя на нас, тихо так говорит, но мы услышали: «Степаниды с нами не было, поняли?» Ни хрена мы не поняли, посмотрели на него, как на больного, а он вдруг так громко: «Не стоит подходить, Коля, я ж выстрелю, ты знаешь!» Мы, как идиоты, как дети тупые, рты пораскрывали и обернулись кучей туда, куда он смотрел, а там этот Чума стоит и так глумливо улыбается. И вдруг дядя Миша выстрелил ему под ноги, вроде как «не подходи». Ну, мы так подумали, а он специально стрелял, чтобы Степаниду
