черт с ними, с поминками, Корнель, ты мне один сейчас нужен, садись! Эй, Сад, чтоб тебе пусто было, тащи вина немедленно! А ты что стоишь, как Мать Скорбящая, занавеску оторвешь! Кстати, познакомлю – лучший в мире друг лучшего в мире философа! А это, Корнель, моя тиффози – Элис, богиня глупости. Богиня, подай стаканы!» – я не владел собой – я понял, что все бесполезно, и Корнель это мне докажет.
– Не кажется ли тебе, Росс, что нужно выпить успокоительного? – он хитро улыбнулся и чокнулся с Садом. Элис пить отказалась, но не ушла.
– Я хотел тебя спросить, Корнель, потерянность в этом мире и суицид – насколько это совместимо? Вот меня в этом мире, по-моему, нет, как нет и Ронни – мы оба потеряны. Я для себя, он – для всех. Но также и все потеряны для меня, потому что у меня нет желания их находить. То есть, я с жизнью уже раскланялся, но я хотел узнать насчет Ронни – это возможно? – я опустошил стакан и взял сигарету.
Нет, невозможно. И не потому, что я неплохо знаю Ронни. Я не знаю, стоит ли сейчас объяснять…
Стоит. Пожалуйста, Корнель, сейчас и только сейчас. Мне надоело не прятаться, ходить открыто, дурачить всех, что я существую, но я не умею больше ничего другого. Я помню, я был, учился, работал. Ты сам это прекрасно помнишь. Я выше всех этих Ронни, Садов, глупоглазых вертихвосток, да, и Инес в том числе. Я могу вставить клизму этому миру, очистить его вспученный желудок. Я смог бы все. Нет, я не смог бы править им, это дело не для чистых рук. Но, пожалуйста, говори, мне нужен Ронни.
А зачем он тебе? Он же для тебя низок.
Он мой брат. Он украл у меня то, что я вложил в него – он обязан вернуть это хотя бы своим присутствием рядом, – я старался выглядеть спокойным и рассудительным.
Понятно. Но я могу сказать тебе только одно – он из тех, кто является в последнем действии. И закончим об этом.
Я немного успокоился.
На тебя действует город. (А все-таки, может, он абсолютно прав?). Город – грязный подонок, изъеденный червями член, стесняющийся своей эрекции, захлебнувшийся в деньгах. Именно здесь ты научился его любить и ненавидеть себя. Комплексующий перед миром, он глупо прячется за жестокостью, надеясь и даже веря в свою непоколебимость. Великий реаниматор подлости, растерявшийся как ребенок, повесивший кошку и закапывающий ее на клумбе с прекрасными цветами. Кто-то ему ляпнул, что… Да, это правда, самые красивые цветы на кладбищах и на месте снесенных сортиров. Холодная, тошнотворная красота – давненько привитый идеалишко. Город и люди – полная несовместимость – симбиоз дерьма с огнем (весьма полезный в Азии). Кто мне сможет доказать, что город строят люди. История в это не верит, хоть и проклинает охотников за полисами-осьминогами. Сам мир давно уже плюнул на эти регенерирующиеся создания, замочив Китеж и Помпею. На свете есть люди, а есть жители городов, и именно люди
