посттравматического стресса. В его памяти внезапно всплыла сегодняшняя жуткая, безобразная сцена, связанная с травмирующим событием.
Днем он крепко спит. Вот и в этот раз досматривал очередной сон. И каким сладостным он был!
«Он прыгал по лоджии, залез в боковой шкаф, и там, среди книг увидел её. Блестящие бусины глаз, нежная бархатная шерстка, розовые ушки… мечта поэта! Милое лукавство оживляло её прекрасные чёрные глаза с миндалевидным разрезом, осенённые длинными ресницами и блестевшие влажным блеском. Жизнь и молодость выставляли напоказ свои сокровища. Он нервно заморгал во сне. Как гласит арабская пословица: „Даже одноглазый мужчина подмигивает женщине“. Сидел и боялся спугнуть красоту, когда…»
Хозяйка решила помыть клетку и осторожно, как ей самой казалось, отщелкнула поддон с древесным наполнителем. Стала аккуратно снимать верхнюю часть клетки со спящим на полке питомцем. А он в этот миг решил познакомиться с красавицей и совершил прыжок к своему счастью. Проснулся в полёте и… Спустя мгновение плюхнулся в миску лайки Казана, до краев наполненную водой. Шиншиллы не умеют плавать. Более того, они и воды в своей жизни толком не видели.
Его обуял ужас. Он почувствовал, что тонет. Надо было спасаться, а как? Инстинктивно поднялся на цыпочки и это его спасло. Воды в миске оказалось ровно по грудь. Подняв над водой передние лапки, в панике уставился на хозяйку.
Та тоже не ожидала такого оборота и застыла с поддоном в руках тщательно вглядываясь в питомца. Поддон выскочил из её рук, и все опилки веером посыпались на голову бедного Чильяна. Как он выжил известно только одному чилийскому богу Пачакамаку. Получился настоящий холм славы – насыпь из опилок с торчащей из него головой, на которой светились розовыми фонарями уши страдальца.
По двум вытаращенными глазам-бусинам, хозяйка поняла, чилиец в шоке, но пока ещё жив.
Лайка Казан мирно спал после прогулки в коридоре, когда услышал шлепок чего-то там в его миску, что и расценил, как брошенный кусок куриной грудки на завтрак и заторопился к кухне. Каково же было его изумление, когда он увидел в своей миске великолепный десерт с головой живой белки торчащей на макушке творения. В другое время, пес, конечно же, не растерялся бы и тут же откусил её, но рядом стояла хозяйка. Сглотнув длинную слюну, пёс рявкнул: «Я не знаю, кто такая Чили и какого хунта ей надо в моей миске, но обед сегодня превосходный!» – после чего бодро потрусил к Чильяну.
Ему уже было все равно. Если раньше он мог бы сказать псу всё, что он о нём думает, то теперь подмоченный зад и репутация, ввели его в прострацию, и он стал предельно сдержан в словесном общении. В его положении контакты на любом уровне: бытовом, служебном, международном, – дело весьма ответственное. Лучше промолчать, чем чирикнуть два-три лишних слова. Или сказать «да», подразумевая «нет». Сделать он ничего не мог.
Пёс
