ской), с которой в нем выражены простые и главные чувства – отчаяние, суровость, душевное просветление, неизбежность наказания и разлуки…
Мы встретились в позорный день, А не в святую ночь. Но в бурю гибнущим судам Друг другу не помочь: На миг столкнули волны нас И разбросали прочь.
Глава 1
Девушка сидела, выпрямившись, и держала на коленях сумочку. Александр Ваватьевич, или Ваватыч, как называли его за глаза подчиненные, а в глаза непосредственное начальство, считал себя физиономистом. Наверное, читает ерунду, какой напичканы дамские журналы и газеты по трудоустройству. Одета, согласно совету тамошних психологов, консервативно, слегка подкрашена. Светлая блузка, пиджачок. На вопросы отвечает четко. Значит, факультет иностранных языков. Язык английский, французский. – А где вы раньше работали?
– Год в школе.
– И что, вам там не понравилось?
– Школу закрыли, детей перевели в другую, а учителей уволили.
– Значит, в школе работали…
– И сдавала кандидатский минимум, – девушка запнулась, – впрочем, это неважно.
Она подняла на него глаза. Широко распахнутые голубые глаза ребенка. Наивная мамина дочка.
Ваватычу нравилось разговаривать с претендентками, которые приходили по объявлению. «Референт-переводчик до 25 лет. Знание компьютера».
Компьютер действительно стоял у него в приемной, и было бы неплохо, чтобы кто-то на нем работал и, наконец, наладил делопроизводство, и своего переводчика тоже хорошо бы иметь.
В свои сорок семь Ваватыч приметно растолстел, как многие бывшие спортсмены, и в сексе ценил простоту, но возможность средь бела дня опрокинуть секретаршу прямо на стол входила в его представление о красивой жизни. Но это голубоглазое дитя… хлопот не оберешься. Он предпочитал цепких девиц, которые думали, что, трахнувшись с шефом, делают карьеру, такие сами устранялись, поняв, что из него много не выкачаешь.
Девушка слегка повернула голову. Волосы у неё роскошные, да она натуральная блондинка, во всяком случае, почти натуральная.
– А компьютер вы знаете?
– Да, на уровне пользователя.
– Как вас зовут?
– Надежда Леонидовна, Надя.
– Видите ли, Наденька, у нас особые условия, нужна высокая скорость набора.
На ее лице появилось выражение скуки. С такими глазами трудно скрыть свои мысли: «Что тебе нужно, и слепая тетеря увидит без очков».
Наденька не стеснялась рассматривать Ваватыча. Нестарый, но разжиревший мужик, дорвался до жратвы и того, что считает роскошью. Наверное, ходит в сауну с девицами, ест икру, ездит… куда там положено ездить?…
– Вы сдавали кандидатский минимум, какой же наукой вы хотели заниматься?
– Лингвистикой.
– Значит, английский, французский, компьютер на уровне пользователя.
Девушка смотрела холодно, почти презрительно. Она встала. Бедра, пожалуй, широковаты на современный вкус, но в этом что-то есть.
– Вы что-нибудь еще умеете, Наденька?
– Стрелять.
– Глазами?
– Нет, из малокалиберной винтовки и пистолета.
Ваватыч присвистнул.
– Серьезно?
– Вполне, по винтовке мастер спорта, а по пистолету первый разряд.
– А сейчас не тренируетесь?
Она вдруг засмеялась и сказала, не ему, а в пространство, как бы сама себе:
– Нет, но начинаю понимать террористов.
Непосредственный шеф называл Ваватыча генератором идей. Трудно сказать, было это похвалой или насмешкой, но Ваватычу часто приходили в голову идеи неординарные.
– Вы любите музыку, Наденька? На лице девушки Ваватыч прочел:
«А какое ты, старый хрен, имеешь к ней отношение?»
Она пожала плечами.
– Вы видели афиши. Поет Евгений Таиров. Будет выступать в оперном театре. Самый дешевый билет – тридцатка. Хотите пойти туда бесплатно?
Ваватыч произнес все это, перебирая бумаги в ящике стола, а затем посмотрел на Наденьку. Она стояла, опершись локтями на спинку стула. Глаза ее смеялись. Черт возьми, если этот пузырь не берет ее на работу, то можно расслабиться
