в Америку было нашей мечтой, – заметил Колин и обвел руками бар. – Милая, вот она, наша мечта.
– Верно. И я благодарю Господа за каждый день, проведенный здесь с тобой. Мы с тобой нашли друг друга, и я счастлива, но почему-то все не могу успокоиться. Я опасаюсь тех, кто нашел нас… тех, кто накрепко поселился в нашей жизни.
Она резко повернулась ко мне:
– Не принимай это на свой счет, девочка! Я говорю о них… о других. Боюсь, что они могут забрать у нас все.
Я сообразила, что под словом «нас» Клер подразумевает и мою персону, и поэтому инстинктивно прикрыла ладонью живот. Впрочем, пока мне было не очень ясно, кого она имеет в виду, упоминая «других». Теперь-то «других» стало чересчур много – и каждый хотел причинить вред моей семье. Самой худшей из этой ватаги оказалась Эмили Роуз Тейлор, моя родная мать. Когда в моей голове промелькнуло ее имя, я сразу же, как и всегда, мысленно перенеслась на кладбище Бонавентура. Там до сих пор лежит надгробный камень и плита с выбитыми датами рождения и смерти Эмили Роуз. Только вот могила эта была пуста…
А Клер права. Эмили едва не отняла у нас Питера, и у нее хватит сил для очередной магической атаки. Ей известно об эльфийском происхождении Питера. Она понимает, что запросто способна отнять его у нас: вполне достаточно слегка намекнуть Питеру, кто он такой. В отличие от растущего внутри меня ребенка Питер не имеет прочной связи с миром людей. Педер, на которого его обменяли, вернулся в Саванну, но, увы, поздно! Он скоропостижно скончался, и я стала этому свидетелем. Жаль, что Педер не смог воссоединиться с родителями, но разница в ходе времени в нашем измерении и в измерении, где обитает «народ холмов», была слишком велика. Педер оказался не младенцем, а стариком! Теперь настоящий сын Клер и Колина покоится на кладбище Лорел Грув. Однажды Клер рассказала мне, что являлось истинной причиной обмена. Педер, тогда еще совсем малыш, умирал от рака крови, а фейри предложили Клер и Колину сделку. Они забирают Педера к себе, исцеляют его и растят, как принца, а Колин и Клер должны воспитать отпрыска фейри. У родителей Педера не было выбора, и они согласились. А Питеру следовало всегда оставаться в неведении. Фейри, заключившие с супругами договор, предупредили их, что магия, привязывающая Питера к человеческому роду, очень нестабильна. Если Питер узнает о своих корнях, он словно очнется ото сна, и чары разрушатся. Он будет стремиться вернуться к фейри, как одержимый. Если он попытается остаться здесь, то сойдет с ума и погибнет. Об остальном Клер помалкивала, а я и не спрашивала. Но что за бесполезное предупреждение дали ей и Колину фейри! Ни единого совета о том, как защитить Питера, как все исправить, если случится худшее.
– Наше счастье очень хрупкое, – причитала Клер. – Я люблю тебя, Мерси, и обожаю малыша, которого ты носишь. Но я частенько думаю, что если бы мы жили в Дублине… или уехали бы из Саванны, когда Питер еще маленький был…
Она поглядела на меня и продолжила:
– Или если бы я не была дурой и не пригласила того мерзкого колдуна с его подручными прямо в «Маг Мел»…
– Стоп!
