style="font-size:15px;"> Скованно поднялась, бормоча беззвучно, что предпочла бы приличную порцию коньяку. Хотя… одно другому ведь не мешает. И у меня в вещах, кажется, с собой было. Только где сейчас те вещи… Хмыкнула грустно.
– Вы предпочли бы горячий шоколад, наверное. Но я такого не держу, – хозяин понял по-своему и поморщился, кажется, с досадой.
Пожала, точнее, не сдержала судороги и дёрнула плечом, молча поднесла чашку к губам. К шестому глотку трястись стала чуть меньше. Грэм с бледным, перекошенным лицом давил возмущённым и злым взглядом. Я даже видела, как гневно двигаются скулы. Непонятно, что его так взбесило снова. В любом случае я не делала сегодня больше абсолютно ничего, что этот показательный припадок могло спровоцировать. И всё же чувствовать себя в безопасности никак не получалось.
– Вы хоть понимаете, как ваше поведение безответственно и глупо? – сказал, наконец, продолжая дырявить мою нежную ауру взглядом.
– Вы сейчас о том, что я чекушку коньяка в машине оставила? – ощущение, что в молоке спиртное определённо было. Иначе как объяснить то, что я только что произнесла?
– Издеваетесь? – прошипел, гневно вздёрнув одну только левую бровь.
– Даже не собиралась. В любом случае спасибо, мне действительно теплее, – кивнула искренне и благодарно.
– С вашей конституцией переохлаждение категорически противопоказано. А врачебная помощь в настоящее время вне досягаемости. – Мужчина устало опустился напротив. – Вы подумали о том, что я вынужден был бы делать, проснись вы утром с лихорадкой? Да хотя бы с симптомами цистита, например. – У меня неприлично округлились глаза. – Неужели было так трудно подойти и сказать, что в вашей комнате очень холодно? Я не ясновидящий, чтобы сквозь стену понять, что вы замёрзли. И из-за чего? Из неоправданной гордости? Строптивости? Или каприза? Ведёте себя как ребёнок. И я не нянька! – по-прежнему тихо, но так, что лицу стало холодно, высказал Грэм. Как хотите, а пассаж этот не в меня был точно. Это не я время топить печь пропустила. Но прав, конечно. Идти к нему я действительно не хотела. А уж просить о чём-то – тем более.
– Я не нуждаюсь, – сказала тихо вместо того, чтобы вежливо сгладить ситуацию, и почти уронила чашку на стол. Та грохнула донышком о блюдце, и мы оба одинаково, чуть заметно, вздрогнули. – Я не просила вас заботиться обо мне.
Мужчина среагировал… никак. А я мысленно выдохнула. В конце концов, я была ему благодарна и давно уже не злилась после накрученных днём обид и возмущений.
Грэм, прищурившись, смотрел на меня в упор с минуту, что-то обдумывая. Наверное, предполагалось, что я отведу глаза. Но нет, у меня опыт, и я с равной выдержкой привыкла смотреть как в дуло камеры, так и пистолета, пушки, миномёта (нужное подчеркнуть), причём, бывало, в некоторые одновременно, а также в лицо ребёнку или президенту.
Взгляд я выдержала. А Грэм усмехнулся каким-то своим соображениям и ровно бросил:
– Спите сегодня здесь, у огня. – С этими словами мужчина покинул
