не хватать воздуха, на лбу выступила испарина, руки и ноги задрожали, на грудную клетку, казалось, кто-то с силой давил.
– Был один случай, – задумчиво протянула Кристина, нарушив тишину во тьме.
– Какой еще случай? – поинтересовался Андрей.
Кристина воодушевилась и принялась рассказывать:
– Однажды в каком-то городе отключили свет, вечер был, вот прямо как сейчас, и вдруг ни с того ни с сего начали обрываться тросы. Лифты вместе с людьми падали в шахты и разбивались. Другие люди, которые не были в лифтах, начали зачем-то выбрасываться из окон… Представляете? Все думали, что это конец света…
– Да ладно заливать, – фыркнул Андрей, – не было такого никогда.
– Было! Ну, может, тросы не обрывались… но люди из окон выбрасывались – руку даю на отсечение! И я даже вспомнила, где это было – в Нью-Йорке в 1957 году, я в газете недавно читала… – заверила Кристина.
От ее рассказа мне сделалось еще хуже. Я оперся о стену лифта, чтобы не упасть от головокружения и внезапного приступа тошноты. Я вообще перестал дышать. Ноги меня не держали, мной овладел дикий, панический страх, я глотал воздух, как рыба, обливался потом, и, что самое ужасное, – этого никто не видел из-за густой темноты! Я не понимал, что со мной происходит, почему так плохо, мне мерещилось, что стены меня сейчас раздавят…
– Э-эй… – просипел я, сползая по стенке лифта на пол, усыпанный окурками. – Мне плохо… Задыхаюсь…
– Ой, не смешно, – отмахнулась Кристина и заволновалась: – В самом-то деле, когда свет включат? «Тропиканку» ж надо посмотреть…
И в этот момент меня что-то ужалило в ухо. Потом оказалось, что это оса постаралась…
Я вскрикнул.
– Владик, с ума сошел, что ли? – осведомилась Кристина. – Что ты так орешь?
– Меня кто-то в ухо ужалил.
– А кричать зачем?
– Не знаю. Я же не специально.
Одновременно с укусом осы я обнаружил, что страх куда-то делся, словно я нажал на кнопку, дающую ему отбой. Я поднялся с пола. Через некоторое время вспыхнул свет и лифт, зажужжав, поехал. Вся компания вела себя как ни в чем не бывало, а я после этого случая начал замечать, что боюсь находиться в тесных закрытых помещениях… Дошло дело до того, что меня направили к детскому психологу, и он сказал, что у меня клаустрофобия в начальной стадии и что вылечить ее пока что легко. Однако лечение почему-то мне не помогало, я все так же боялся закрытых помещений, даже еще сильнее.
Психолог сказал, что чаще всего основа для фобий, то есть страхов, закладывается в детстве, когда у детей еще несформированная, «мягкая» психика, которую очень легко травмировать, – что со мной и произошло. А эта гадкая оса только подлила масла в огонь, усилила эффект, хоть и вывела меня из состояния удушья и оцепенения.
Я понимал, что бояться не надо, что закрытые помещения не причинят вреда, но… каждый раз, когда я оказывался в тесной комнате, мне становилось не по себе и, как тогда, в лифте, начинало не хватать воздуха, подкашивались ноги, я потел…
