что я не могу изменить, я должна воспринимать спокойно, – решила Катрин. – Спокойствие и уверенность помогут мне. Полусфера станет сферой, кругом, и тогда…
О том, что тогда произойдет, Катрин думать не решалась. Ей не хотелось быть привязанной к своим мыслям, потому что может произойти все, что угодно, и даже то, что ей вовсе не угодно.
– Не ставьте преград мечтам. Не ограничивайте возможности невозможного, – посоветовала ей мадам Ванесса. Катрин вняла ее наставлению. Она избавилась от внешних границ, ограничений, укрепив границы внутренние.
– Время пришло, – внимательно посмотрев в ее глаза, сказала однажды мадам Ванесса.
– Время для чего? Какое время? – хотела спросить Катрин, но не решилась, вспомнив, что должна быть терпеливой.
А потом несколько дней шел дождь. Казалось, небо над Парижем прохудилось, и некому заштопать дыру. Катрин смотрела на струи дождя, линующие крышу, слушала звон капель, сожалея о временной ограниченности своего пространства. Окно-полусфера было распахнуто настежь. Дождь пробирался в комнату, оставлял темные отпечатки на светлом полу и торопливо убегал, стуча по крыше.
– Непогода не будет вечной, – думала Катрин, наблюдая за длинными струями дождя, похожими на прозрачные нити. – Скоро время дождей пройдет, выглянет солнышко, и я снова смогу наслаждаться воздухом свободы.
Дождь закончился ночью. Катрин проснулась от неожиданной тишины, выбежала на крышу и залюбовалась звездным небом. Она так долго стояла, запрокинув голову, что, когда опустила ее, едва не лишилась равновесия. В этот момент или минутой позже раздался за ее спиной шепот:
– О, недаром от земли звезды держаться вдали,
Чтоб земное наше зло заразить их не смогло…[1]
Катрин повернула голову, но никого не увидела. Она прошлась по крыше, посмотрела вниз, заглянула за печную трубу. Ни-ко-го.
– Мне померещился этот шепот, – решила она и, нырнув под одеяла, беззаботно уснула.
Вечером, когда она, вернувшись с работы, устроилась на своем любимом месте, чтобы наблюдать за срывающимися с небес звездами, таинственный шепот раздался вновь.
– «Сострадания полны, звезды смотрят с вышины,
И слезинка золотая наземь падает, блистая».
– Какое удивительное сравнение вы придумали: звезды – слезы, – продолжая смотреть на небо, проговорила Катрин.
– Не я, Генрих Гейне, – послышалось в ответ.
Катрин улыбнулась и повернулась к говорящему, но никого не увидела. Она вновь обследовала всю крышу, пытаясь отыскать тайный ход, по которому мог приходить незнакомец или незнакомка, но ничего не обнаружила.
– Надо рассказать мадам Ванессе про странный шепот, – решила Катрин и пошла спать.
Среди ночи она проснулась и вновь услышала странный шепот:
– Я разум твой приворожил.
И все, чем я дышал и жил,
Теперь
Генрих Гейне.
