в семидесяти километрах от ближайшего торного пути?
– Не знаю… Она могла заблудиться.
– Ага, – саркастически усмехнулась Тарья. – Пошла грибы-ягоды собирать, заблудилась и вышла точнехонько к избушке. А в избушке той живут три медведя. И все как один людоеды. А все потому, что зиму не спали и страшно проголодались. Вот и решили мишки: на хрен нам эта избушка сдалась? Какой от нее прок? Снесли домишко, посадили на его месте спору, и спустя месячишко выросла роскошная информационная башенка, обеспечившая мишек всем необходименьким. Теперь живут мишки в покое и достатке, лапу посасывают да башенку свою информационную похваливают.
– А девочка тут при чем? – озадаченно шевельнул бровями Портной.
– При том, что зря она в такую глухомань забралась… Посмотри, ноги у нее босые. Похоже, что она прошла по лесу хотя бы пару километров?
– Нет.
– Какие еще сомнения?
– Зачем башня создала ребенка?
– Я не знаю.
– А что, если это все же человек? Созданный башней, но – человек. Способный, как и мы, думать, принимать решения, чувствовать боль.
– Тогда его тем более следует прикончить, – решительно заявила Тарья.
– Почему?
– Потому что мы не знаем, для чего он создан.
– Ты полагаешь, следует уничтожать все, что мы не в силах понять?
– Нет, не все, – покачала головой Тарья. – Я не призываю стирать рисунки на плоскогорье Наска или взрывать Стоунхендж. Но то, что ты сейчас видишь перед собой – это явление иного порядка. Это существо из другого, чуждого нам мира. Которое намерено изменить, перестроить наш мир, не спросив, хотим ли мы этого.
– Сержант, эта девочка…
– Что? – быстро, будто испугавшись чего, посмотрел на Портного Макарычев.
– Я про девочку, – кивнул на ребенка солдат.
– Вижу. Ну?..
– Странно как-то… Откуда она здесь?.. Босая…
– Ага, и не говорит ни слова, – кивнул сержант.
– И смотрит так… – Стецук обхватил себя руками за плечи и поежился, будто от холода.
Обычно, если в одном из близлежащих поселков пропадал человек – тайга вокруг, так что люди, даже местные, бывает, что и теряются, – солдат посылали лес прочесывать. Последние шесть месяцев ничего подобного не случалось.
Девочка стояла совершенно не по-детски – широко расставив ноги и убрав руки за спину. И сумрачно, исподлобья глядела на решающих ее судьбу мужчин с оружием, одетых в военную форму. Так, словно прекрасно понимала, что происходит, но при этом ей это было абсолютно безразлично. Как будто здесь находились лишь органы ее восприятия, передающие информацию разуму, прячущемуся где-то в совершенно ином месте.
Сержант подошел ближе к девочке, остановился в трех шагах от нее и присел на корточки.
– Как тебя зовут?
Девочка смотрела на него и угрюмо молчала.
– Ты любишь кошек?
Снова
