Потому что творожок, который ты съела, встретился с желудочным соком…
Ваня, обвешанный «оружием» и отчаянно ревнующий, крутился рядом.
Инна вспомнила, как Ваня однажды гостил у двоюродной бабушки. Вернулся и первое время прихрамывал, твердил, картавя: «Все болит. Ноги болят, луки болят, селце болит – усе болит, сколей бы помелеть». Это он вслед за бабушкой повторял, которая «скорей бы помереть» твердила последние двадцать лет.
Следующий день был выходным и прошел под знаком постоянной борьбы с Ксюшиными капризами. К вечеру выдохлись не только Инна с Анной Петровной, но и сама Ксюша. Вялая девочка лежала на диване и только тихо скулила, что болит животик. Тут, наконец, до Инны дошло, что с животиком могут быть настоящие проблемы. Вдруг аппендицит?
Инна вызвала неотложку. Врач воспаление аппендикса отмела, но выписала направление в больницу.
– Почему сразу в больницу? – воспротивилась Инна.
– Потому что нужно обследовать. Посмотрите на нее: бледная, синяки под глазами. Ребенок явно болен, а правильный диагноз в домашних условиях не поставить.
В приемном покое детской больницы у Инны забрали Ксюшу и пакет с бельишком, наспех собранным Анной Петровной. Медсестра, назвав Инну мамочкой (Инна не стала поправлять), велела приходить завтра и прикрикнула на Ксюшу:
– Пошли, чего расселась. Не на руках тебя нести, большая уже.
Инну замутило от мерзкого чувства облегчения: был у тебя чужой вредный ребенок, и ты от него избавилась.
Она шла по дорожке, когда позвонил Борис.
– Как там Ксюха? – спросил он, забыв поздороваться.
– Плохо, Боря, – вынуждена была признаться Инна. – Ее забрали в больницу, что-то с животиком.
Борис молчал несколько секунд, Инна только представить могла, что творилось у него на душе. И не нашла ничего лучше, как оправдываться, мол, они с мамой старались как могли, но врач неотложки…
– Я буду завтра днем, – сказал Борис и отключился.
«Нас винит, – подумала Инна. – Пусть во всех смертных грехах винит, только бы Ксюша выздоровела».
Утром Инна примчалась в больницу ни свет ни заря. Ждала долго: пока врачебный обход закончится, пока медики свои дела сделают. Доктор вышел к ней около полудня.
Непроницаемое лицо, ни грана сентиментальности. Игнат Владимирович сказал, что подозревает у Ксюши обострение гастрита, предъязвенную стадию.
– Как? – воскликнула Инна. – Разве у детей бывает гастрит и язва?
– Полное отделение, десять палат, – махнул в сторону коридора Игнат Владимирович. – Мамочка, вы прежде обращались к врачам, есть медицинская карта?
Инна уже знала, что в больнице принято родительниц маленьких пациентов называть мамочками. Пришлось объяснить, что Ксюше она не мамочка, что медицинские документы отсутствуют.
Доктор скривился, но не удивился, всякого, очевидно,
