чуть ли не под потолком, свисали до самой земли. Кто это делал? Книжные полки ломились от пакетов с фасолью. Шиповник, гречка, мешки с лекарственным сеном. Из щелей треснувшей дерматиновой обивки стульев торчал поролон, будто заклеванный галками, – гости Женечки машинально щипали его захватанную мякоть и, забываясь в экзистенциальных припадках, швыряли на пол ошметки. На лоне этого крошева из грязной посуды и недораспакованных чемоданов Женечка принимала паломников со всего общежития. К ней шли с головной болью, проблемами позвоночника, невыплаканными слезами. Женя благословляла на поступки, отпаивала травами, делала массаж, подравнивала волосы, выдавала сборники коанов.
Избегая общества Инны, я ходила к Женечке просто так. Мы читали Шекспира вслух. «Но разве я, ведя войну с тобою, не на твоей воюю стороне». Теперь это кажется странным. Но тогда, в отсутствие компьютеров, мы развлекались сонетами. Мы переписывали от руки тексты Хвостенко в нескольких экземплярах, специально, чтобы хором петь «Чайник вина». Мятые листки со стихами валялись повсюду, они были рассованы по карманам халатов, проваливались в утробы пододеяльников, западали за спинки кроватей. По ширине двух метров черным маркером на стене было написано: «Ты меня без меня не забывай». Иногда я просто валялась на Жениной кровати, пока сама Женя смешивала в глубокой глиняной миске пророщенную сою с растительным маслом. Я слушала проповеди. Слоны, бегемоты, носороги – самые большие и сильные животные мира – росли без мяса. Как строились их необъятные мускулы? Судя по всему, на белке, полученном из растений. Будто учтя ошибки Льва Николаевича Толстого, Женя подводила к учению не с нравственной стороны, а с естественно-научной – не обращала к покаянию, а развлекала фактами. Я никогда не спорила. Мне было плевать на слонов. Мне просто нравилось слушать Женины манифесты. Все сказанные ею слова растворялись кристаллами ванилина в эфире, оставляя в душе сплошное десертное пятно.
Сразу после истории с сифилисом я свела Ульяну и Женю поближе.
Анализы были готовы в день посещения «Женевы». Результат – отрицательный. Но об этом Ульяна узнала, не доезжая до диспансера. По пути от Исаакия она высматривала телефон-автомат, собиралась звонить какому-то Диме, просить денег взаймы. Мы шли, захлебываясь дождем. На углу Большой Морской и Кирпичного наконец-то попалась будка. Втиснувшись внутрь, мы закрылись и сразу почувствовали сильный запах псины – мокрой натуральной шерсти. Это пальто Королев купил в Дрездене. Немецкое качество.
– Ты же знаешь, Дим, они все деньги только в руки матери, строго матери, у них приказ.
Капли, ударяясь о землю, разлетались вдребезги, покров пузырился, брызги отскакивали во все стороны, складывалось впечатление, что слой воды, покрывающий мостовую, кипел наподобие шипучей газировки – низом простиралась дикая водная пыль, как белая полоса тумана. Теперь, когда дождь не хлестал в лицо, не заливал глаза, не попадал в рот, в тишине укрытия я почувствовала воды, пригретые
