же подходила, видела. Тот мужчина совсем не был похож на Женю. Другое лицо. Абсолютно чужое.
– Это он, Олечка, он.
– Ты так считаешь?
Ольга Борисовна замолчала.
– Все так странно. Совсем не так, как я думала, – подвела итог Ольга Борисовна перед тем, как уже дома, вымытая уверенными и сильными руками Марии Васильевны, напоенная чаем и крутым бульоном, впала в глубокий сон. – Лиза так и не приехала. А если я умру, кто меня будет хоронить? Лизе же опять будет совершенно невозможно…
А дальше потекли однообразные дни. Мария Васильевна неотлучно находилась при Ольге Борисовне – делала уколы, кормила, мыла, укладывала, поднимала. На смену приходила Люся, давая Марии Васильевне передышку. Мария Васильевна вызвала на дом невролога – свою бывшую коллегу, и та дала неутешительные прогнозы. Прописала таблетки, но ничего не обещала.
Ольга Борисовна временами приходила в себя – сама причесывалась, садилась разбирать старые письма, была бодра, всех узнавала, даже планировала устроить поминки – если не на девять, то хотя бы на сорок дней. Без конца благодарила Марию Васильевну за помощь, радовалась приходу Полины и Вадима. На восьмой день Мария Васильевна была готова взять свои предчувствия назад – Ольга Борисовна затеяла генеральную уборку, разбирала рукописи мужа, шутила, даже сходила в магазин и купила коробку шоколадных конфет, которую вручила Марии Васильевне. Вместе с конвертом с деньгами, который ей передала секретарша – «от коллег».
– Мария Васильевна, дорогая, спасибо за помощь. Дальше я сама, сама. Хватит уже пользоваться вашей добротой. Приходите завтра, посидим тихонечко, помянем Женю. И Полина с Вадимом пусть придут. Больше никого звать не будем.
На следующий день, на девять дней, приехала Лиза. Ольга Борисовна открыла дверь и тут же ее закрыла. Мария Васильевна ахнуть не успела.
– Это была Лиза? – спросила она.
– Да, – спокойно отозвалась Ольга Борисовна.
– Почему вы ее не пустили?
Ольга Борисовна не ответила. Она невозмутимо села за стол и положила себе на тарелку селедку под шубой.
– Мария Васильевна, за вашу шубу можно жизнь отдать. Передайте мне хлеб, пожалуйста.
На десятый день после похорон Ольга Борисовна стала терять память. Она перестала узнавать Полину, но была приветлива. Мария Васильевна – единственная, на кого реагировала Ольга Борисовна, – практически поселилась у нее. Приезд дочери стал для нее не лекарством, а стартовым пистолетом, который запустил процесс гибели мозга, памяти. То, что было много лет назад, она помнила прекрасно, до мельчайших деталей, но то, что было вчера, от нее ускользало.
– Мария Васильевна, вы не помните, я сегодня завтракала? – спрашивала Ольга Борисовна.
– Да, и пора ужинать. Сейчас капусточка тушеная будет готова.
– Я же вчера ела капусту. Сегодня пятница? В пятницу я всегда готовила Жене рагу. У нас есть рагу?
– Четверг,
