Алексей резко вскочил с места, роняя вилку на пол. – Какой же я болван!
Он хлопнул себя по лбу и бросился за рюкзаком.
Торжественно вытащил оттуда пакет с маминой блузкой, бутылку армянского для отца: «Пять звезд, пап! Ты не думай!» А потом торжественно протянул матери пачку денег, схваченную аптечной резинкой.
Пачка была увесистой. Мать качнула головой, расплакалась и села на табуретку:
– А себе хоть оставил, сыночек?
– Мне? Для чего? – удивился Алексей.
– Для удовольствий, – ответила мать. – В кафе там сходить или девушке купить что-нибудь…
Алексей махнул рукой и посмотрел на Тёпу. Она, казалось, напряженно чего-то ждала. Или нет? Ему показалось? Сестра смотрела на Алексея во все глаза, словно спрашивая: «А мне? Мне – ничего? А я так ждала, Лешка!..»
И тот, хлопнув себя по лбу и заметно покраснев, снова сунулся в рюкзак. И вытащил оттуда коробочку с цепочкой и трилистником:
– А это тебе, Тёпка! Носи на здоровье!
Сестра вспыхнула лицом, открыла коробочку, и все дружно ахнули.
Какая красота!.. Лешка, балуешь ты нас!
А он отмахивался, продолжая хлебать уже остывший борщ, и смущенно просил прекратить «прения по теме».
С Тёпой они болтали до двух ночи, пока он, широко зевая, не сказал:
– Все, Тёпка! Остальное – завтра!
Тёпа кивнула и чуть задержала его руку в своей:
– Спасибо тебе, Лешик! Я о таком и не мечтала!..
– Да ладно тебе, – небрежно отмахнулся брат. – Сколько еще впереди!
Первого сентября было почти жарко – градусов двадцать шесть, не меньше.
Алексей надел новую голубую рубашку, купленную «по случаю» матерью. «К твоему загару и твоим глазам – самое то», – заверила она.
Во дворе института было шумно и весело. Все изучающе оглядывали друг друга, похлопывали по плечу, обнимались, наперебой рассказывали последние новости и делились впечатлениями от прошедших каникул.
Алексей вглядывался в толпу, пытаясь найти Надю.
Наконец увидел. Она шла от ворот – медленно, чуть покачиваясь на высоких каблуках. Еще издали Алексей заметил, что она совершенно не загорела, скорее наоборот – бледная, со впавшими глазами и темными подглазьями, похудевшая и словно усталая. Ее прекрасные пшеничные волосы словно поблекли и выглядели неживыми, постаревшими, что ли.
Алексей, замирая от любви и страха, подошел к группке девчонок, к которой прибилась Надя.
Надя молчала, чуть усмехаясь, сосредоточенно курила длинную сигарету, услужливо предложенную каким-то тощим лохматым парнем.
Они поздоровались.
– Ну, как провела? – тихо спросил Алексей.
– Кого? – переспросила Надя с лукавой улыбкой.
Алексей смутился, заговорил что-то быстро, торопливо – про Сочи и Гагры… А она резко оборвала его и сухо ответила:
– Я
