style="font-size:15px;"> «Надо будить», – решила Софья. На всякий случай она встала – вдруг придется бежать без оглядки – и для очистки совести провела ладонью по встрепанным, черным, жестким, как просмоленная пакля, волосам Федора. Тот вдруг судорожно дернулся – к ужасу Софьи, уверенной, что теперь-то уж он точно просыпается, – и затих. Прошла минута, другая, третья. Мартемьянов не шевелился. Дрожащая от страха Софья нагнулась к нему, убедилась, что Федор дышит, облегченно вздохнула, села рядом на смятую постель и прислонилась спиной к стене, собираясь лишь перевести дыхание и немедленно покинуть номер.
Она очнулась от яркого света, бьющего в лицо. Открыв глаза, Софья осмотрелась и убедилась, что уже утро, и довольно позднее, что она в одной рубашке (шаль валялась на полу), лежит на кровати в номере Мартемьянова и что сам хозяин находится тут же, в двух шагах, – сидит в огромном кресле и глядит на нее.
Она вскочила с ногами на постель и молниеносно замоталась в одеяло. Мартемьянов в ответ на это даже не изменил позы и продолжал пристально смотреть на испуганную девушку.
– Федор Пантелеевич… – пролепетала она. – Я…
– Ну и крепко спала, матушка! – усмехнулся он. – Тут твоя Марфа на меня всех полканов спустила, когда тебя утром в комнате не нашла. На весь этаж вопила, а ты и не шелохнулась даже. Ладно, говорю, не буди, после сам снесу в нумер-то…
– Марфа?.. А… где она была? Я… я ее искала ночью…
– У меня? – усмехнулся он.
Софья покраснела. Взглянула прямо в лицо Мартемьянову и сухо произнесла:
– Вы ночью разговаривали во сне. Я услышала через стену, побоялась, что заболели, и зашла.
Мартемьянов сразу перестал улыбаться. Коротко взглянув на Софью из-под сросшихся бровей, опустил голову. Долго молчал. Ничего не говорила и растерявшаяся Софья.
– Вон оно как, значит… – наконец проворчал он. – Я-то думал, что уж кончилось это…
– А прежде было чаще? – осторожно спросила Софья.
Мартемьянов, помедлив, нехотя кивнул. Не поднимая глаз, пробормотал:
– И много чего наговорил? Сильно ты спужалась?
– Да, – честно призналась Софья.
Ей очень хотелось спросить, что это за Акинфий Зотыч, от которого Федор полночи требовал веревку, но своего вопроса она так и не задала, уверенная, что Мартемьянов все равно ничего не будет ей рассказывать. Молчание затягивалось, Мартемьянов по-прежнему глядел в пол у себя под ногами и вертел в пальцах какую-то щепку. Софья поняла, что надо уходить. Как можно осторожнее она протянула руку, пытаясь дотянуться до шали, валяющейся на полу, но Мартемьянов заметил этот маневр, и не успела девушка оглянуться, как он уже стоял рядом с кроватью, и его черные, без блеска глаза были совсем близко.
– Федор Пантелеевич!.. – только и успела прошептать Софья, возносимая с постели вверх. Он поднял ее легко, как соломинку, без всякого видимого усилия, и девушка снова подумала: какой
