то и дело вписываема в некий универсальный интернациональный проект (марксистской революции, социал-демократического переустройства мира, «нового порядка» Третьего Рейха, позднесоветского мутирующего двуполярного «сдерживания», неолиберальной глобализации). Могут быть проекты менее масштабные, которые, тем не менее, остаются по своей природе модернистскими: жесткое согласование внутренней экономической политики с институтами Бреттон-Вудс, контроль за нераспространением атомного оружия, соблюдение экологических протоколов, несение ответственности перед институтами, следящими за соблюдением прав и свобод, жесткое участие и своего рода «круговая порука» в антитеррористической коалиции и т. п. Все эти сети еще крепки и могут даже казаться сетями, оплетшими мир (особенно это относится к «антитерроризму»), однако на деле они являются сегодня рудиментами интернационализма XX века. Настоящий неофундаментализм может частично участвовать в некоторых из этих малых модернистских игр, но только на взаимовыгодных условиях и не слишком серьезно. В случае необходимости он проигнорирует мнение как крупных чиновников международных институтов, так и ближних и дальних соседей.
Противостояние НАТО и Варшавского договора были последним и предельным выражением модернистского двуполярного проекта. После крушения этой системы произошло хотя и не молниеносное, но реальное распадение модернистского проекта в целом. Это был распад не в постмодерн (или постсовременность, как считали мыслители-проповедники «конца истории»), а распад через постмодерн к новой истории, к новому «началу» истории.
Неофундаментализм является аллегорией самодостаточной цивилизации, суверенитет которой не подлежит сомнению. Есть суверенитет юридический, существующий для удовлетворения правовых амбиций малых государств-наций, но есть суверенитет, наполненный более существенным содержанием – цивилизационный, основанный не на воле наций к самоопределению, а на доказавшей себя идентичности существующих больших историко-культурных миров.
Сегодня распад модерна закончен и начинается движение к неофундаментализму всех участников мировой жизни. Впереди идут Америка и Европа, за ними идут уже Китай, Россия, Япония, Индия, исламский мир. Однако все мы пойдем за ними на этот раз не как западники. Потому что в отличие от модернизма неофундаментализм у каждого свой, он не терпит подражаний (консерватизм, традиционализм, ортодоксию с Запада не позаимствуешь, это могут пытаться делать только в кабинетных условиях).
Самым существенным и мало замеченным фактом последней избирательной компании стало то, что в парламенте не только не осталось партий, навязчиво присваивавших себе имя «правых», но и осталось очень мало тех, кто по традиции именовался «левыми». Иными словами, определение «правых» и «левых» в отношении парламентского расклада сил устарело. Это связано с глубоким кризисом парамасонской
