ни горячей крови тюрингских крестьян, а потому побуждал свою супругу к голоданию.
Первый же бал, устроенный молодой четой, привлек все, что имелось в Вене благородного и блестящего. Однако ни богатство жены, ни уверенность, что гостей ждет хорошая музыка и хороший стол, все-таки не могли соперничать с невиданной прежде несообразностью этого союза. Вечер прошел довольно весело. Серж Олевич гордо красовался в своем черном фраке, хотя приглашенные не без ехидства заметили, что баронесса фон Тенк весь вечер неотступно преследовала своего нового родственника в каждом углу. Тем временем Ханнетта, расцветшая и словно порозовевшая под своим загаром, мощно вальсировала. Старый барон Турнхау, с годами ставший немного хлипким, опрометчиво пригласил ее на вальс и в какой-то миг обнаружил с тревогой, что его ноги, равно как и монокль, летят по ветру параллельно паркету. Это успело вызвать ухмылки нескольких насмешников, прежде чем Ханнетта осторожно опустила своего кавалера возле глубокого кресла.
Честно говоря, на веселость Ханнетты было приятно смотреть. Среди хрупких и полупрозрачных венских графинь, еще больше побледневших за лето, которое провели в тени, она резко выделялась своими красными щеками, мощной шеей и раскатистым хохотом, более уместным на охоте. Время от времени она бросала на Сержа Олевича влюбленные взгляды, которые тот возвращал ей; в конечном счете, это производило приятное впечатление. Кое-кто из великосветских вдовушек или ревнивых с рождения молодых женщин да записных злословцев позволил себе ироничные комментарии; но в целом можно сказать, что первый бал Олевичей увенчался успехом. Тем не менее некоторые из благородных гостей, повальсировав с хозяйкой дома, остаток вечера блуждали с сомнением на физиономиях, время от времени останавливались, недоуменно или оторопело хмурились, потом, пожав плечами, двигались дальше.
«Богом клянусь! – говорил себе под нос, например, барон Корнелиус фон Штрасс. – Богом клянусь! Мне показалось… Возможно ли, чтобы эта бедняжка Ханнетта, такая набожная, хладнокровно попросила меня меж двумя фигурами польки… завалить ее? Хотя слово, которое мне послышалось, было еще хуже!»
«Богом клянусь! – бормотал в свой черед ученейший д-р Цименатт. – Надо быть сумасшедшим, чтобы поверить, будто рука Ханнетты в самом деле ощупывала меня под фраком!..» Эти ошарашенные господа не осмеливались поделиться друг с другом своими впечатлениями, тем более что их жены изумлялись сообща. «Черт знает что! – судачили они между собой. – Целомудренная Ханнетта, едва выйдя замуж, спешит изменить своему мужу!..» Говоря это, они вздыхали, поскольку венских прелестниц весьма печалило уже то, что такой красивый и элегантный мужчина навсегда связал себя со столь странным созданием.
И верно, по возвращении Серж Олевич без всякого труда мог выбрать себе любовницу среди самых красивых и вожделенных женщин столицы. Однако вопреки всем законам жанра
