меня со своим дружком, Джейсом – самым паскудным из его компании. Стандарты у моего братца такие же непостоянные, как настроение под кайфом.
Дэн хлопает рядом с собой по дивану, и я присаживаюсь. Народ постепенно напивается, входит в раж, проникается атмосферой. Музыка звучит все громче.
Через пару минут Логан предлагает Дэну пыхнуть еще раз, и тогда я оглядываю комнату в поисках Хардина. Нет, все-таки странное имечко.
Вон он, у стойки. Стоит один, с бутылкой в руке. Бутылка, кстати, заметно опустела.
Так, он не любитель гулянок. Это хорошо.
Встаю с дивана. Наверное, слишком резво встаю, потому что Дэн хватает меня за руку. Надо придумать отмазку, чтобы выйти из гостиной; если скажу, что иду к Хардину, Дэн последует за мной.
– Ты куда? – спрашивает братец.
– Пи́сать хочу, – лгу я. Бесит, что он таскает меня по вечеринкам, а сам при этом трясется надо мной, как папаша.
Дэн смотрит на меня, пытаясь определить, вру я или нет, но я отворачиваюсь. По пути к лестнице чувствую на себе его взгляд. Все уборные здесь на верхнем этаже. Бред какой-то, одно слово – общага.
Медленно поднимаюсь по ступенькам и на самом верху оборачиваюсь посмотреть на брата, затем иду дальше и… врезаюсь в черную стену.
Только это не стена, это Хардин.
– Черт, извини! – вскрикиваю я, одновременно пытаясь смахнуть с его груди пролитый напиток. – Ну, хоть пятен не останется, – шучу.
Глаза у него ярко-зеленые, и взгляд такой пристальный, что я, не выдержав, отворачиваюсь.
– Ха-ха, – монотонно произносит Хардин.
– Брат велел держаться от тебя подальше, – не подумав, выпаливаю я. Ох уж этот его пронзительный взгляд, с ума сводит, однако отступать я не намерена. Похоже, Хардин к такому привык.
– Так и сказал? – переспрашивает он, выгнув проколотую бровь.
Да, точно, у него британский акцент. Хочется сделать замечание, но я по себе знаю, как достает, когда люди постоянно напоминают о твоей манере речи.
Киваю, и британец продолжает:
– Почему же?
Не знаю, но… знать хочу.
– Должно быть, ты очень нехороший человек, – шучу я.
Он не смеется.
Я напрягаюсь. Энергетике Хардина невозможно противиться.
– Если судить людей так, как судит Дэн, то нам всем капец, – говорит он.
Инстинктивно мне хочется вступиться за брата, сказать, что он не плохой, просто его не так понимают.
Впрочем, мне вспоминается день, когда к нам заявилась семья последней из подружек Дэна: бедная беременная девочка пряталась за спиной разгневанного отца. Мой папа выписал чек, и они скрылись; о нежданном племяннике – или племяннице – я больше не слышала.
Мамы нет, папа целиком занят Ташей; кроме Дэна, у меня никого нет.
Я смеюсь.
– Уверена, ты намного лучше.
– Нет. –
