раз вам повторять, что мой отец живет теперь в домике у пруда? – вскинулась Магдалена на стражника и махнула рукой через плечо. Она до сих пор чувствовала себя неважно.
– Э… знаю, госпожа знахарка, – ответил Андреас. – Но раз он не открывает, то…
– То его там, наверное, нет, – перебила его Магдалена. – Может, он в тюрьме, наводит там порядок или убирает грязь с улиц… Глаза немного разуйте.
– Но вот в домике кто-то громко храпит.
Магдалена вздохнула. Потом накинула платок на плечи и вместе со стражником пересекла сад. Узкая тропинка вела к пруду, где находился домик отца. Испокон веков старшее поколение семьи переселялось сюда, чтобы освободить место для молодых. Стояло солнечное утро, в воздухе уже чувствовалось приближение лета, хоть было еще прохладно. На грядках зеленел лук, источая терпкий аромат.
В прошлом году отец сам решил перебраться к пруду, а большой дом вместе с пристройками оставил Магдалене и ее семье. Однако в свои почти шестьдесят лет Якоб Куизль мог дать фору некоторым сорокалетним и по-прежнему исполнял обязанности городского палача. Но он сам осознавал, что после смерти жены ему требуется не так уж много места. С тех пор Симон с Магдаленой жили в доме палача, куда как более просторном, нежели их жалкая цирюльня в городе.
Магдалена громко постучала в дверь.
– Отец? – крикнула она. – Открывай давай. Тебя стражник ждет!
Но изнутри донесся лишь громкий храп. Андреас ухмыльнулся и поковырял в зубах.
– Видно, господин палач опять хлебнул лишнего, – предположил он.
– Тебе-то какое дело? – огрызнулась Магдалена. Потом спросила мягче: – Что он такого натворил?
– Понятия не имею, мое дело доставить его к Лехнеру.
Магдалена кивнула. Судя по всему, ее опасения подтвердились. Иоганн Лехнер был судебным секретарем в Шонгау и тем самым представлял в городе курфюршескую власть. Вероятно, он уже проведал о вчерашней драке. Если совсем не повезет, отец угодит в тюрьму. Скорее всего пригласят палача из Штайнгадена, чтобы тот привязал своего шонгауского коллегу к позорному столбу на рыночной площади. Магдалена знала, что отец переживет и не такое, но для семьи это будет позором. Хорошо хоть Пауль уже играл где-то у реки и ему не придется смотреть, как стражник уводит его всемогущего деда… Стыд, да и только!
– Отец, черт тебя подери, открывай! Пока они крышу тебе не подпалили!
Магдалена снова забарабанила в дверь, и в этот раз внутри действительно что-то шевельнулось. Что-то большое и тяжелое ударилось об пол, потом послышался звон как от разбитой тарелки. Кто-то прошаркал к двери и отодвинул засов.
Дверь распахнулась, и на Магдалену пахнуло застоялыми алкогольными испарениями. Якоб Куизль был явно не в духе; маленькими усталыми глазами он взирал на Магдалену и стражника. Не будь Магдалена его дочерью, то испугалась бы этого сердитого гиганта.
– Мне
