которому понравилось мое полотенце, стоит надо мной, поставив мне на живот свою ногу, покрытую редкими длинными волосами.
– Испугался? – Он улыбался.
– Убери ногу… Козел.
И все.
Дальнейшее от меня уже не зависело. Я не хотел, не думал даже произнести это слово, оно выскочило само как результат всей предыдущей моей жизни. Я мог его назвать идиотом, подонком, сволочью, мог послать его и на три, и на тридцать три буквы, мог обозвать серым волком или трусливым зайцем… Все это не имело бы столь пагубных последствий.
Но козел…
Это предел. Сильнее оскорбления в конце нынешнего тысячелетия на всей территории нашей необъятной родины…
Сильнее оскорбления нет.
Я не хотел. Козел выскочил как продолжение всего, что я о них подумал, что в них увидел и понял.
– Что ты сказал? – спросил он не столько гневно, сколько удивленно.
– То, что слышал.
– А ну повтори? – Он все еще не верил, что вот так запросто на берегу солнечного моря, ранним утром, когда всем им было весело и хорошо, его так оскорбили, так обидели… За подобное попросту заваливают.
– Гуляй, – сказал я примирительно.
– Так, – протянул он и отошел к своим.
А те веселились с девочкой – буфетчицей из близлежащего кафе. Она все пыталась вызволить стол и стулья, которые у нее попросту отобрали.
– Ребята, – просила она, – что вы делаете? Эти же стулья на мне! Они на мне, понимаете?!
– Были на тебе стулья, а сейчас на тебе будем мы! – веселились ребята. И, подхватив девчушку за руки-ноги, раскачали ее и бросили в воду метрах в трех от берега. Дальнейшее веселье затихло, поскольку к ним подошел мой козел. Выслушав его, они забыли о девчушке и плотной группой двинулись в мою сторону.
Ну вот, проговорил я про себя, так все и бывает в нашей жизни, полной смертельной опасности и непредсказуемых последствий. Держись, Женя, – я все чаще обращался к себе по этому вымышленному имени, все больше привыкал к нему.
Ладно, разберемся.
Козлы были уже совсем рядом, шли молча и, как каждая свора, начали, не сговариваясь, обходить меня с двух сторон. Я уже знал – сейчас зайдут за спину, и я окажусь в центре круга. Это опасно, потому что… Потому что опасно. Их было человек пять, и они были отморозки. Если ничего не предпринять, они оставят меня в жалком состоянии, если вообще оставят живым.
Терять нечего.
У меня было только одно преимущество – они не знали, как далеко я зашел в этой самой крутизне.
Победит тот, кто круче.
Они считали, что перед ними случайный, заблудший лох, который сам не понял, что натворил и что его ждет.
Я не был лохом. Я был покруче этих отморозков – так мне казалось. Ровно через пятнадцать секунд выяснилось, что я был прав.
Степень крутизны зависит от того, как далеко ты готов пойти в ссоре ли, в драке, в
