молча смотрел на яму, на стеллажи, на которых остались лишь инструменты, потом его сонный взгляд скользнул в сторону Юрика, переместился дальше и наконец уперся в механика.
– Нехорошо говоришь, дорогой. Не надо больше так говорить.
– А как надо? – взвился тот.
– Как хочешь, дорогой. А так – не надо. Моя обижается.
Амон отступил на шаг в комнату, и дверь за ним с тем же невыносимым скрипом закрылась. Повернувшись к механику, Юрик развел руки в стороны – вот так-то, дескать.
Была уже глубокая ночь, часов около одиннадцати. Город в это время становился совершенно пустым. Засидевшиеся в гостях люди оставались на ночь, не решаясь выйти на улицу. И не осень была тому виной, не прошедший дождь, не похолодание – люди боялись за свою жизнь. Газеты каждый день сообщали о десятках квартирных краж, об убийствах и изнасилованиях, о перестрелках в центре города с применением автоматов, пулеметов, гранат. Обстановка мало чем отличалась от фронтовой или, уж во всяком случае, от оккупационной. К восьми вечера можно было встретить лишь загулявших приятелей да юнцов, которые по молодости и по глупости все никак не могли поверить, что и с ними может случиться что-то неприятное. Радость жизни оказывалась сильней предосторожности и доводов разума, но это продолжалось недолго – до первого ограбления, до первого изнасилования, до убийства человека, которого хорошо знал. Частники на машинах проносились без остановок, и не соблазняли, не трогали их сердца ни красотки в шубейках, ни старички с кошелками, ни мамаши с детишками – все это могли быть подсадные утки, специально выставленные, чтобы заставить водителя остановиться. А потом обычное сообщение в уголовной хронике – выехал и не вернулся. Среднего роста, средних лет, среднего телосложения...
Юрик шел чуть впереди, и его длинная изломанная тень путалась в ногах у Боксера и Сынка. Потом фонарь оказывался позади, и теперь уже Юрик топтал тени своих приятелей. Шли, не разговаривая, внутренне готовясь к тому делу, ради которого и вышли в это время. Не в самое лучшее время – к ночи повышалась бдительность владельцев машин, бдительность милиционеров, которые разъезжали на машинах по нескольку человек, не решаясь показываться в одиночку. Были вооружены они короткими десантными автоматами, переговаривались по рации, напряженно вглядываясь в темноту и каждый момент ожидая нападения – такие автоматы хотели бы иметь многие.
Последнее время люди разобрались в старых «Мерседесах» и «Опелях», покатались на них и успокоились – потянуло к отечественным «жигуленкам». И рэкетиров нечего дразнить собственным благополучием, да и починить всегда можно в случае какой-нибудь дорожной незадачи. А происшествий становилось все больше, атмосфера на дорогах устанавливалась прямо-таки грозовая. Грузовики в открытую охотились за легковушками, явно отдавая предпочтение иностранным моделям, поддавали их из шалости и озорства, от хорошего настроения и дурного воспитания, притирали к обочинам, вынуждая на полном ходу сворачивать на пашню, в лесок, в придорожные канавы. Те кувыркались, мялись, горели, а самосвалы шли дальше, весело попыхивая выхлопными трубами.
Что-то
