дальше. Он понимал – на него свалилась большая работа.
– Разумеется, я понимаю, что вряд ли могу рассчитывать на ваше уважение, – неожиданно закончил Сухов.
– При чем тут вообще уважение? – Демин махнул рукой. – Не об этом речь.
– Да? – Сухов исподлобья глянул на следователя, и его острые желваки дрогнули под тонкой бледной кожей. – Значит, об уважении и речи быть не может?! А я вовсе не уверен, что вы на моем месте смогли бы поступить вот так! Я пришел к вам и говорю – судите! Судите! У вас законов на всех хватит, – он дернул головой в сторону шкафа, заваленного кодексами, сводами, комментариями. – Судите! Я надеюсь на вашу справедливость, порядочность, честность – судите! – Освободившись от мучившей его тайны, Сухов вдруг почувствовал, что самолюбие восстало в нем нервно и обостренно. – Законы здесь, в этой комнате, и вон там, за окном, – он вскочил, загремев плащом, и ткнул пальцем в сторону стройплощадки, – разные! В этом кабинете нетрудно говорить о мужестве, о самоотверженности, правосознании! Здесь за это деньги платят. Но когда ночью встречаешь детину с ухмыляющейся рожей, который говорит, что надо бы труп спрятать, то думаешь не о мужестве…
– А о чем же? – с интересом спросил Демин.
– Думаешь о том, как бы рядом с этим трупом не улечься!
– Тоже верно.
– Так что вы, товарищ следователь, в своих умозаключениях поправочку на жизнь делайте, если это вас не очень затруднит! – Сухов вскинул подбородок, как бы ожидая извинений.
– Я вас обидел? – тихо спросил Демин.
– Да. Вы отказали мне в своем уважении. Вы, очевидно, полагаете, что человек уже потому только, что оказался здесь, в вашем кабинете, не имеет права на достоинство, – в голосе Сухова появились плачущие нотки.
– Ну, это вы уж подзагнули, Евгений Андреевич, – улыбнулся Демин. – Согласитесь, что подзагнули, а? Я ведь только сказал, что не время сейчас говорить о том, кто кого больше уважает…
Сухов посмотрел на улыбающегося следователя, потом обмяк, опустил лицо в ладони. Эта короткая вспышка истощила его силы, и он, кажется, с трудом удерживался, чтобы не свалиться со стула.
– Извиняюсь, – проговорил он. – Не сдержался. Я последнее время того…
– Давайте так договоримся, – Демин решительно вышел из-за стола, прошелся, сунув руки в карманы, остановился перед Суховым. – Уж коли вы последнее время того… Вот вам бумага, вот ручка, снимайте плащ и садитесь, – Демин показал на второй стол.
– В каком смысле… садитесь?
– А! – засмеялся Демин. – Я смотрю, направление мыслей у вас довольно мрачное. Нет-нет, я о другом… Подробно опишите свои похождения. Имена, даты, время, адреса и так далее. А то от ваших устных показаний у меня голова кругом идет. Договорились? – И, не ожидая согласия Сухова, он снял с него плащ, повесил в углу на вешалку. – Я займусь своей писаниной, а вы – своей.
– Ну что ж… – вздохнул Сухов. – Пусть так.
«А ведь он пришел сюда не только для того, чтобы покаяться, –
