на полке на самом видном месте в зале долго стояла кукла. В те времена говорили именно «зал», а не «гостиная». У небольшой пластиковой куклы был самый настоящий украинский наряд. Венок с длинными, спускающимися ниже плеч, лентами.
Когда мы бы детьми, не замечали невзгод. У нас не было трудностей, как у взрослых. Всё было весело и задорно. Любимым занятием было погулять с сестрой по двору, зайти к пруду, распугать лягушек. Посмотреть, созрела ли шелковица. Поискать в траве необычных гадов и насекомых. Были и обязанности – помочь матери с готовкой, принести воды,
покормить курей и поросят и многое другое. Но такая работа легко воспринималась, как нам казалось, не отнимала много времени. В остальном мы играли и бегали. Любили поиграть и с нашим псом, которого звали Каштан. Это нескладная маленькая собака с короткими ногами и рыже-белой шерстью. Его будка находилась между курятником и сарайчиком со свинками. Днём он сидел на привязи, а вечером на всю ночь его отец отпускал погулять.
Наш дом. Дом был добротный, кирпичный, красивый. Отец сам его клал аккуратно и на совесть. Была деревянная веранда с люком в погреб, жаркий чердак, где хранился лук и шастала наша полу-дикая царапающаяся кошка с котятами. Имелась странная крохотная комната с двумя большущими сундуками с книжками на украинском, в ней нельзя было поставить кровать, но было окно.
И, конечно, же печка! От неё было больше пользы, чем вреда. Так тепло спать наверху, такой вкусный хлеб готовила мама. Но были и опасности. Забираться на печку предстояло, через место, где готовили пищу. Это был небольшой выступ с железными накладками. Однажды сестра упала с печки, где спала в котёл с кипятком, который томился внизу. Мама так долго плакала от ужаса, а сестра кричала от боли. На её правой руке остался большой на пол руки неприятный шрам. Она его стыдилась затем всю жизнь и всегда старалась прикрывать одеждой.
В комнате с печкой стояла кровать и стол. На стенах, окрашенных в голубоватый цвет висели два больших портрета бабушки и дедушки. Они висели под наклоном и серые фотографии были слегка подкрашены по моде тех лет. Подкрашивали волосы, глаза, губы. Были и ещё две комнаты. Одна небольшая – наша детская. Другая проходная – спальня родителей. Две комнаты из трёх были проходными. В каждой стояло по сундуку. Там хранилась старинная одежда, фотографии, вышитые в ручную рушники.
Часто досаждали мыши. Они водились подполом и всегда норовили прогрызть новую дырку. Отец ставил для них мышеловки. Однажды я спустилась в погреб под верандой по просьбе матери, а там была мышь в мышеловке. Умерла она, видимо, давно. Её голову разгрызли мыши, были видны красные внутренности. И вдобавок в ране сидел большущий жук и тоже лакомился трупиком. Это было неприятным и пугающим зрелищем. Не люблю такое вспоминать.
В кладовке отец делал бражку из абрикосов. Бывало пил её, а затем спал на траве под солнцем недалеко в полдень. В деревнях тогда вставали
