тоску, когда память ярко просыпалась в ней под шум прибоя. Эта тоска царапала сердце и ныла болью воспоминаний о родителях, потому что со своих шести лет, совсем ребенком, она осталась без мамы и папы.
Они разбились в авиакатастрофе на частном самолете, и все, что сохранилось у Анны в ее душе, вот эти вот морские воспоминания, которые были болезненными, но и самыми яркими в детской памяти…
Огибая по кромке пляжа пустую, не забитую туристами бухту, весна все-таки, Анна залюбовалась красотой морской глади, немного постояв на берегу. Сегодня море было на удивление спокойным и умиротворенным. Оно чуть подавало голос плеском ленивых волн, громко перебиваемых криком чаек.
Анна остановилась в небольшом кафе на самом краю набережной, на границе с золотистым песком, со столиками на вынос и зонтиками над ними. Тихо играла музыка и только несколько человек потягивали разнообразные напитки. Анна заказала себе белое, холодное вино и уселась за свободный столик.
Рядом оказалась пожилая пара. Очень немолодой мужчина, с совершенно седой, густой шевелюрой и аккуратной, тоже седой бородкой, с респектабельной наружностью и гордым, независимым видом, и женщина на много лет моложе его, отстраненно наблюдающая за всем происходящим с усталым и ленивым лицом, которая совершенно не подходила ему в пару.
Мужчина что-то говорил ей, но женщина плохо слышала из-за крика чаек и музыки, и с нежеланием отвлекаясь от своих мыслей, наклоняла к нему голову, чтобы услышать. Рядом с ними стояла инвалидная коляска, и Анне стало жаль этого модно, и дорого одетого старика, и его спутницу.
Молодая девушка одиноко кормила хлебом с берега крикливых чаек. Вокруг нее собралась уже целая стая птиц. Они наперебой друг перед другом старались быстрее соседей поймать на лету крошки и устремлялись с ними к самой кромке воды, где сидели еще более крикливые птенцы, которые выросли больше родителей и нахально требовали корм.
– Вот так и люди! – громко, ни к кому не обращаясь, сказал седовласый господин как-то очень уверенно, как будто он был здесь «главный». – Взращивают свое потомство, которое потом благодарит их полным невниманием и презрением.
– Я думаю, что это потому, что люди очень большие эгоисты. – как бы ответила ему Анна из чувства противоречия. – Наверняка обиженные родители создали подобную ситуацию сами, не приучив своих чад к ответственности, потому что родили их на белый свет только для того, чтобы утешить свою эгоистическую гордыню. Я, например, не понимаю, когда женщина говорит: «Я родила его только для себя»! Как это, для себя? Разве человек, это игрушка? Женщина рождает ребенка для того, чтобы он жил! Чтобы он был! И был сам для себя!
– Вы, наверное, не замужем и детей у вас нет. – повернув голову в сторону Анны чванливо констатировал седой незнакомец достаточно громко, чтобы Анна услыхала его за криком чаек.
– Да. Я действительно не замужем и детей у меня нет. – скромно ответила Анна, попустив мимо ушей «подкол».
– Ну,
