на огоньки, которые задвигались по полю в нашу сторону. И мы с ребенком в два голоса заорали на все это поле, на всю эту Чечню:
– Ур-р-р-а-а-а-а!!! Наш-ш-и-и! – хотя для нее какие они наши?
Это действительно были наши. Они прибыли за нами на тракторе «Беларусь»!
– Родной ты мой, братан! – говорила я трактору, поглаживая его теплый бок. – Ты тоже родился в Белоруссии, как и я. Ты спас меня из плена черной чеченской ночи. Люби-и-и-мый!
А он тихо урчал, как будто и вправду понимал, что мы с ним земляки и должны друг друга выручать. Он был большой и добрый. Мой «Беларусь»!
Трактор провез нас прямиком, через черное чеченское поле в чеченскую же большую семью. Было около двух часов ночи, когда мы ступили на домашний пол. Ребенок падал с ног. Ее накормили и сразу же уложили спать. Не знаю, как у них, у чеченцев, а у нас в России говорят – только до подушки…
Ну, а у нас-то с собой было! И Слава это знал. Такой стресс мы могли снять только водярой. Усадили нас в большой и, как я догадывалась, главной комнате, за стол. Несколько женщин молча таскали нам еду, а мы сидели за столом, ели, пили водку и курили. Потом они удалились, и стали по одной подглядывать из-за двери… Курящая баба для них!!!..
Утром я проснулась поздно. Мужчины во дворе уже что-то гоношили (красивое сибирское слово, мама научила, она у меня тобольская, сибирячка).
Прошлась по дому. Дом как дом, быт как быт. Такая же кухня, как у всех. Такие же комнаты, и спят, между прочим, не на полу, а на кроватях. Только и удивило, что лежащее на полу выдолбленное в середине круглое полено, как лодка каноэ у индейцев. В этом полене лежал младенец. За все то время, которое я пробыла в семье, не видела, чтобы кто-то его перепеленывал. Иногда оттуда периодически издавались тихие звуки, но никто не обращал на них никакого внимания. Вот когда, оказывается, в них зарождается сверхтерпение!
А наши молодцы! За то время пока я досыпала и рассматривала достопримечательности чужого быта, они прикупили три колеса то ли от «Газика», то ли «Уазика». Во всяком случае, они подошли. Два прикрутили к нашей «Волге», а третье сделали запаской.
Завтракали простой сельской едой: козьим сыром с лепешками, парным молоком с блинами и натуральным сельским маслом, а мужчины – кусками отварной жирной баранины. Здоровая пища…
Я намазывала масло на свежую лепешку и вспоминала свою деревенскую бабушку Юлю. Когда мне не было еще и пяти лет, бабушка пекла хлеб «у беларусскай печцы». Укладывала круглые караваи на здоровенные лопухи (они росли под нашим окном), при помощи длинного гусиного пера мазали сверху водой, и на лопате отправляла в печь. Там, в глубине, светились огоньками угли, а мне казалось, что это и не печка вовсе, а злой дядька, который возьмет и сожрет все наши караваи. Сейчас сделаем «АМ» закроет рот, и я их больше не увижу.
Я сидела с утра у печки и караулила свежий хлеб и бабушку. Ждала, когда она откроет рот у противного дядьки и отберет наши караваи. Бабушка приходила
