во второй квартире собралось штук сорок икон. Мы их пока не оплачивали, сомневались. Мы же не специалисты. Чтобы не попасть первый раз в первый класс, мы ночью привезли туда Дока. Ни одна из сорока не годилась на вывоз, а половина вообще оказалась новоделом. Когда он объяснил на наглядных примерах, что у нас свалено в углу, я поняла, профессором просто так не называют. Надо учиться, чтобы не делать по Москве пустых телодвижений…
И тут, слава богу, Толик уехал с моей головы на очередные гастроли, я накупила из-под полы по безумным ценам, набрала у знакомых соответствующую наглядную литературу по древнерусскому искусству и устроила себе ликбез.
И что я узнала?
Хорошие иконы, оказывается, просто так раньше не писались. А только по случаю праздника или на заказ. Перед тем как написать образ, мастер постился, молился и просил Божьего благословения на свою работу. Он и его ученики писали икону, вкладывая в работу свою душу, веру и любовь. И еще я поняла, что такое подделка, то есть московский только что сделанный новодел. «Новодельщик» сам придумать ничего не может. Потому его доска это рисунок, картина, может быть, даже очень хорошая. И больше ничего. Его научили хорошо рисовать, как слона стоять на двух ногах. Он сана не имеет, пострига не принимал, перед писанием на хлебе и воде не сидел, пост не соблюдал. Да и вообще эта расписанная картинка в церкви не освящалась. К тому же, вы хоть знаете, как пахнет оклад иконы из серебра? Не-е-ет!
Немного железом, но с примесью сладковатого чего-то, корицы что ли, а еще чуть-чуть даже перца черного добавлено. Еще на окладах всегда есть клейма, как проба на золотом кольце. Чтобы его прочитать, нужна специальная книга, где собраны образцы клейм всех мастеров всех школ. Клейма ставятся на окладах внизу справа, и на нимбах, если таковые есть…
Но не всегда верь глазам своим. Советские умельцы могли таких «чекух» на «новоделы» наставить, только диву даешься! Лучше доверяй своему носу. Мой нос меня никогда не подводил. И первое, что делала, снимала оклад и внюхивалась.
Была у меня одна приятельница, дочь очень известного композитора Анатолия Лепина. Если кто не знает, он гимн Латвии написал, музыку к кинофильму «Карнавальная ночь» и еще всяких песен много, я уж и не помню. А золотая была, потому что из «золотой» московской молодежи, которой все можно…
Квартира у них была огромная в «балалайке». Это так назывался композиторский дом, в самом центре Москвы в котором и Дом композиторов тоже находится, на улице Горького, теперешней Тврской-Ямской.
Мама у подружки – бывшая прима-балерина Рижского театра оперы и балета, из древнего, думаю тевтонского, рода, потому что Татьяна уж больно страшненькая получилась. У Тани был брат Леня и большое семейное горе. У папы и мамы отрицательный резус-фактор крови, поэтому у Тани и Лени ничего не получалось насчет потомства. В алгебре так просто – минус на минус дают плюс! А в жизни минус на минус дал такой минусище, что нес
