Я тогда столько денег заработала!
А уже потом на свою долю от нэцкэ и итальянцев я купила картину нашего русского авангардиста Ивана Клюна. Называлась она «Игра на бильярде». Ее привезли из Питера. Клюн работал там перед эмиграцией. Она не рассыпалась только потому, что была провернута в крепкую материю. Вот я с ней по Москве колец нагоняла! Все реставрационные мастерские были мои. Мне сделали полный анализ полотна и красок. И рентген показал – картина настоящая. Предварительная оценка – пять миллионов долларов! Только тогда посол Бэнэса увез ее в Европу и сдал для полного анализа в «Кристи». Анализ делали пять месяцев. Вначале в Лондоне, потом в Париже, после в Америке.
А потом наехал облом – эксперты заявили: подделка, изготовленная из настоящих красок начала XX века. А мы так надеялись, так надеялись, так ждали денежек! Будущие расходы посчитали! Но правильно моя мама сказала: «Кому суждено быть нищим, тот нищим родится и нищим помрет, как бы он ни старался и из кожи вон не лез»!
Хотя… С этим приговором я борюсь всю свою жизнь и доказываю себе, а главное маме, что судьбу можно победить…
Я встретила его в мастерской у знакомого художника-реставратора. Его тоже звали Саша, как моего таксиста. Он был не выше меня, голубоглазый, черноволосый… Усики его мне, что ли, понравились? Мы говорили с ним об искусстве, живописи, иконах. Тогда это была для меня только что приоткрытая дверь в иное измерение, и меня туда тянуло. Ему очень нравился балет. А я обожаю балет с восьми лет и знаю хорошо. У меня второй муж был театральным художником, что позволило приобщиться. А в детстве я даже просила родителей отдать меня в балетное училище, но жили мы в провинции, где не было подобных кружков, а отправлять ребенка жить в другой город мои нищие интеллигенты позволить себе не могли.
Он стал водить меня в театр… Вот тогда, вдруг, у меня начался роман. Платонический. Он как-то тихо-тихо стал меня засасывать. Мы встречались каждый день. У него были красные «Жигули», он пипикал под окном, и мы уезжали куда-нибудь. Иногда просто гуляли в парке около московского университета, по набережной, иногда могли весь день просто просидеть в каком-нибудь скверике на скамеечке или проваляться на пляже. Он рассказывал мне о своей жизни, о своей жене Гале, которая окончательно заездила его своим хамством, как они познакомились, как живут, чем занимаются. О своих двух пацанах, которые, подрастая, становятся похожими на собственную мать – такими же бандюганами и проходимцами. О том, как они воруют деньги из его карманов. Я отвечала ему своими страстями-мордастями. Про своего «супергениального» мужа Анатолия со всеми его примочками. Наверное, это мы так специально жалились друг дружке…
Саша очень переживательно относился к моему ненормальному образу жизни. Он любил слушать мои байки про гастрольные и контрабандные похождения и про торговлю иконами. Ему это было так интересно, что он все время задавал наводящие вопросы. Про самые дорогие и удивительные доски и антиквариат, которые я видала.
А
