Начинаем тихо реанимироваться и вспоминать хором, что вчера было, от каждого из членов нашего коллектива, вместе с набежавшим с утра молодым соседом. Я, к сожалению, пива никогда не любила, поэтому мне всегда тяжелее всех. Начинаешь сразу опохмеляться водочкой, а заканчиваешь опять пьянкой, хотя я, честно говоря, всегда думаю, что запах свежей водки лучше, чем вчерашний перегар. И вдруг, как озарение:
– Люди, а где я бабки спрятала?
Никто ж не знал! Народ даже пивом перестал опохмеляться, услыхав сумму. И тут началось! У Толика съехала крыша! Это же надо, как мы денежку-то любим! Вы даже себе не представляете, что это такое, когда из обморока да по возрастающей амплитуде попадаем в дикую истерику, с ором во всю свою дурную глотку, топанием ног, маханием рук и брызганьем слюной! Все бросились Толика из депрессионного состояния вытаскивать, но мне не до того было. Мне надо было денежку искать.
Искала я четыре часа. Потом пять. Потом два дня. Я перевернула в доме все, что можно было перевернуть. По ниточке и по часовой стрелке перетрясла весь гардероб и всю квартиру… Говорят, так грабители и воры в доме делают «шмон». Только не помню, кто мне это рассказывал. Может, где прочитала? Например, у Леонова в «Воре»?
Денег не было! Ну, нигде не было! Ни-где.
Пошли разные версии. Например: украли. Кто? Артисты, которые были.
– Или Барабашка, – выдвинула Наташка свою, дополнительную версию. А что? Запросто ворует. Еще как!
– Ну, даааа, ворует. У моей приемной бабушки Полины Ивановны всегда очки тырил. Она их целыми днями искала. А надо было просто в зеркало посмотреться, потому что они у нее всегда на лбу были водружены, как красное знамя над Кремлем! – подытожила я.
Денежки нашлись неожиданно. Их никто и не воровал. Они были мною же перепрятаны под утро, когда я была уже не совсем, точнее сказать, совсем того. Но куда спрятала, никто и никогда бы и не догадался, если бы по прошествии десяти дней от скорбной даты последнего шмона, не пришли к нам в гости моя клиентка Света со своим мужем Славой. У Светы был день рождения в начале прошлой недели, вот они его и отмечали по все Москве. Часам к четырем утра мы уже пели песни, а я на кухне выкладывала мясо на блюдо, когда туда пришла Света. Ну, я ей для пущего кайфу про денежку, чтобы тоже адреналинулась, и пожаловалась. Я же на них уже большой и жирный положила. Вот и жаловалась, что придется мне их отрабатывать, рассказывая про мои пустые многодневные поиски. Опять понтила, как всегда.
– Все, – говорю, – в доме проверила, до ниточки перетрясла. Может, вот только под духовкой и не проверяла.
Наклонилась и вытащила из газовой плиты нижний ящик, в котором все хозяйки сковородки держат, но не чуть-чуть выдвинула, а вытащила его совсем, и положила в сторону. А они, голубчики, там себе лежат на полу, ровненькими рядами уложенные, под этим ящиком, пачечка к пачечке, прямо с ленточками банковскими лежат, нетронутые, тепленькие. Ну, это же надо до такого додуматься? Кухня ведь коммунальная, общая, и плита
