Жизнь без забот, с открытым будущим! Что еще надо?
Были, конечно, и неприятные моменты в моем счастливом детстве. Как без них обойтись?
Как сложно отправлять гигиенические потребности, если хочется ускользнуть от их исполнения. Я согласен с Марком Твеном, описывающим умывание Тома Сойера. У нас условия не были идентичными тем, что описывал американский писатель. Они были значительно хуже, поскольку жилая площадь у нас была слишком малой, чтобы там можно было поместить что-нибудь еще, кроме тел своих. Мы не знали о существовании ванны, пользуясь обычной лоханью, в которой стиралось белье. Верхом блаженства считалось посещение общественной бани, туда собирались, как на праздник. Приходилось долго высиживать в очереди, ожидая счастливого момента, когда тебя запустят в помещение, где воздух был насыщен влагой и специфическим запахом то ли тел, то ли белья. Теперь перед каждым остро возникал вопрос, где бы еще тазик для мытья разыскать, тогда и счастье будет полным. Каким расслабленным и одухотворенным человек выбирался из общего зала, где сквозь пар мелькали голые тела таких же, как и он, любителей бани!
Умывались дома из примитивного рукомойника. Примитивно, зато экономно! Во дворе стояла водоразборная колонка, и это уже прекрасно вообще! Не нужно ходить за водой за тридевять земель. В квартире ставить рукомойник было негде. Использовалась наружная стенка тамбура, самовольно пристроенного к входу в квартиру из ящиков, в которых когда-то находились крупные металлические детали машин, во всяком случае, об этом свидетельствовали надписи на досках, выведенные ядовитой черной краской, которая не подчинялась никаким побелкам известью. Вот к такой надписи и был прибит здоровенным гвоздем наш рукомойник. Под рукомойником стоял таз, вернее, то, что осталось от отслужившей верой и правдой большой эмалированной миски, к которой было приделано новое дно из оцинкованного железа. Не знаю, кто как, но я подолгу стоял всякий раз у тазика в раздумье: мыться или не мыться? Если существовала возможность ускользнуть от внимания матери, то делал несколько движений стержнем рукомойника. Издаваемый им звук свидетельствовал, что его используют. Потом вытирал сухое лицо полотенцем. Мокрые руки приходилось волей-неволей вытирать, как следует. Если ускользнуть не удавалось, приходилось с вздохом умываться. Правда, почему-то воды хватало только на нос и нижнюю часть лба. Подбородку и ушам воды не хватало. Они в любое время года выглядели слишком загоревшими. Правда, если этот загар подолгу тереть, то он сползал с кожи темными тонюсенькими червячками. Зимой ускользнуть от умывания не удавалось, так как мать поливала на руки воду из кружки и следила, все ли части лица вымываются. Вода была холоднющей, кружка звенела, отламывая льдинки от краев ведра. Чем взрослее становился я, тем охотнее выполнял эту процедуру, пофыркивая и разбрызгивая вокруг себя воду.
До войны одежда девочек, у которых на груди еще не появились пухлые шишечки,
