солидного коня, а Гайтис – крошечной лошадкой, по сравнению с которой любой пони, окажись он рядом, выглядел бы просто слоном.
Не сразу Джордж смог снова управлять своим ртом, широко распахнувшимся от удивления. А когда смог, воскликнул:
– Так ведь теперь у нас будет не номер, а грандиозная сенсация!
– Но для этого вы должны ещё суметь передрессировать их по-новому. Ведь каждый из них стал совсем другим существом. Удастся ли вам снова подготовить их к выступлению? – спросил Имажинерро.
Слишком уж ошеломлёнными выглядели пёс и конёк, которые пытались освоиться с новым обличием.
Джордж захохотал:
– Я? Дрессировать их? Вот ещё! Я просто руководитель аттракциона. Так что, ребята, сами во всём разбирайтесь. Время на тренировочном манеже для вас заказано. Начинайте передрессировываться, а я пойду к маэстро Имажинерро – выражать восторг от его работы.
– Только не забудьте самое главное, – предупредил Имажинерро, удалясь. – Ваш новый облик сохранится только на год. Ведь это же не чудо, которое навсегда, а всего лишь фокус-покус, который для удивления зрителей.
Действительно, Лютый с Гайтисом прекрасно умели дрессироваться сами. И делали это быстро и энергично. Тем более, что теперь каждому предстояло передать свой опыт другому. Коник учил огромного пса скакать по кругу идеально ровным галопом и каждым своим движением поддерживать того, кто наверху. А Лютый подсказывал Гайтису, как выполнять прыжки и перевороты, подскоки, соскоки и заскоки – в общем, всё то, что на человеческо-цирковом языке называется звонким словом «вольтижировка».
Хватало им, конечно, и неожиданных трудностей. Джорджу пришлось поломать голову над конструкцией седла для Лютого. Всё делал он сам: ведь к псу, с его невероятной величиной, теперь так подходила его кличка, что его побаивались и лошадники, и собачники. А Гайтиса пришлось подковать на резиновые подковы, чтобы не скользили его копытца, ставшие чересчур изящными.
Но Гайтис с Лютым были по-настоящему талантливыми артистами, а Джордж – замечательным руководителем аттракциона. И вскоре они уже гастролировали с прежним (и в то же время совершенно новым) номером под названием «Прыгающий конь на галопирующей собаке». Хотя Гайтису так и не удалось овладеть двойным обратным сальто-мортале, но ведь он был единственной в мире лошадью, которая умела делать обычное сальто-мортале, а уж тем более – на спине скачущего пса!
На все представления, в которых они участвовали, народ валил толпами. Их имена были на афишах написаны крупнее, чем даже имя великого Имажинерро, с которым они всё чаще встречались на лучших цирковых площадках мира.
– А знаешь, дружище, – признался как-то раз Гайтис Лютому, – я почему-то всё больше тоскую по прежним временам. Хоть я и научился делать эти все пируэты, но тут что-то не так. За твоим акробатическим мастерством мне не угнаться,
