уже все платье испачкала!» И счастье закончилось.
– Как ты живешь, котенок? – тихо спросила мама, и я поняла, что она вспомнила то же самое.
– Я все так же люблю мороженое! Давай завтра погуляем? Мороженое купим!
– Пойдем!
Мы долго шептались под привычные звуки близкой железной дороги, особенно громкие по ночам. А через два дня мама уехала, чтобы пройти курс химиотерапии.
Когда я увидела Евгения Леонидовича, то испытала такой прилив счастья, что чуть не бросилась ему на шею при всех. Он вспыхнул и испуганно оглянулся по сторонам. Евгений Леонидович, конечно, знал про смерть Маняши, а про мамину болезнь я не собиралась рассказывать никому. Потом мы случайно столкнулись у дверей физкабинета. В коридоре никого не было, и Евгений Леонидович за руку втащил меня в кабинет:
– Как я соскучился! Леночка… Счастье мое… – бормотал он, целуя меня, а я вцепилась в него что было силы: мне так нужно было утешение! Целовались мы довольно долго, а потом я прошептала:
– Приходите ко мне! Я одна, мама уехала! Сегодня вечером!
– Я не могу… Не могу вечером… никак…
– Тогда завтра утром? У меня нет первых уроков, а у вас вообще нет уроков… Завтра?
– Не знаю…
– Другого случая может не быть – мама переезжает ко мне! У нас есть пара недель!
Но он не пришел ни вечером, ни утром. Прошло два дня, мы так и не виделись, и я решила, что все кончено. Во вторник у меня тоже не было первых уроков, поэтому я спала до одиннадцати, так что, когда прозвенел дверной звонок, пошла открывать как была – непричесанная, полусонная, в халате на голое тело. Я не люблю ни пижамы, ни ночные рубашки, поэтому всегда сплю просто так, без ничего. Посмотрела в глазок и обомлела: это был Евгений Леонидович!
– Нам надо… поговорить… – хрипло сказал он.
– Давайте поговорим. Сейчас я чайник поставлю. Вы что будете: чай или кофе? Ой… Евге… ний… Леони… ах…
Какой чай! Тем более кофе.
Это оказалось больно.
Я не физическую боль имею в виду – это-то я перетерпела! Он в пылу вожделения даже ничего не заметил, и только потом, увидев кровь на простыне, удивился:
– У тебя что, месячные?!
– Нет. Просто вы мой первый мужчина.
Даже после того, что между нами произошло, я не могла обратиться к Евгению Леонидовичу на «ты». Он изменился в лице:
– Как?! Что ты хочешь сказать?!
– Ну да, мне уже почти двадцать четыре, а я девственница. Была. Что вас так поразило?
– Но… Я думал… Вот черт!
Он вскочил с постели, быстро оделся и… ушел.
– Евгений Леонидович! – позвала я, но в ответ лишь хлопнула входная дверь. – Женя…
Я сидела, глотая слезы, и ничего не понимала. Порыдав немножко, я встала, прибралась, напилась кофе, потом тщательнее обычного
