слов.
Она смолчала, а я спросил:
– Простите, я человек науки, в политике совсем дикарь. Почему так важно сохранить это в тайне? Для меня такое, простите, как-то диковато. Мы, люди науки, напротив, стараемся раскрыть тайны природы…
Он невесело усмехнулся, развел руками.
– Хороший вопрос. И нет ответа такого вот четкого, однозначного. Природа человека сложнее окружающей природы, а природа человеческих отношений так и вовсе… Некоторые наши говорят, что хрен с ним, пусть разоблачает. И времени уже прошло много, и, самое главное, народ увидит, что все было не так ужасно, как подается в прессе… хоть нашей, хоть госдеповской…
Я уточнил:
– Что, госдеповская и наша освещают одинаково?
Он кивнул.
– В точности.
– Почему?
Он сдвинул плечами.
– Интересы противоположные, но здесь совпадают. Конечно, нам хочется дать госдепу по рогам и сообщить ошеломляющую правду, пусть умоются…
– Ну-ну?
– С другой стороны, – ответил он невесело, – наше руководство и вся наша политика могут приобрести некоторый зловещий облик… Пугающий даже.
– Злокозненный, – пробормотал я. – Да, верно…
Он возразил с некоторой горячностью:
– А надо ли, когда во всех странах подают свою как прозрачную и абсолютно предсказуемую для любого человека? Хотя, как вы знаете, это совсем не так. Потому лучше промолчать, что это была самая масштабная спецоперация КГБ.
Я проговорил с некоторой растерянностью:
– Только сейчас начинаю понимать сложность того, что надо мне сделать… Хотя никакой злокозненности не было, но подготовиться, да, пришлось вам тайно, чтобы не сеять паники… Но все равно это бьет по мозгам. В народе считается, что именно КГБ охранял СССР…
Он кивнул.
– Академик Сахаров часто говорил, что в СССР осталась только одна абсолютно некоррумпированная структура, это КГБ. Эти слова даже «Голос Америки» несколько раз повторил в передачах на СССР, а потом и Би-би-си, но там был сделан акцент на том, что все остальное было коррумпировано. Это, конечно, ложь.
– Коррупции не было?
Он поморщился.
– Коррупция на уровне комиссионного магазина была, но не в верхах, как теперь. Суслов, серый кардинал Кремля, самый влиятельный человек Политбюро, всю жизнь прожил в однокомнатной квартире! Ни у кого не было дворцов, даже дети высших иерархов партии не пользовались привилегиями. Дети Сталина носили фамилию Джугашвили, а Микоян, когда его сын еще в детстве начал козырять, что его отец – член Политбюро ЦК КПСС, собственноручно избил его и сказал: «Это я Микоян, а ты пока еще никто!» Это к тому, что не было и намека на нынешнюю коррупцию, что уже и не скрывается… Тем более, немыслимым было такое чудовищное хамство, чтобы приемный сын взял себе в фамилию литературный псевдоним известного в партийных кругах писателя, что позволило сделать карьеру ему, а потом еще и внуку.
Ингрид
