в Твери… Тоже мне – вспомнил… Когда-а-а это было! Мало ли кем я мог представляться там подшофе. Слушай-ка, Тимофей, а может, это письмо из Твери? Впрочем, нет, нет, нет! – Ржевский замахал руками. – В Твери я когда-а-а-а еще был! За это время дите успело бы не только родиться, но и порядочно уж подрасти. А в письме значится, что она только понесла, что дите еще даже не родилось… Она так и пишет: «Когда дите появится на свет, мне хотелось бы, чтоб оно было похоже на вас»… Хотелось бы, чтобы было похоже… Хм… От кого же все-таки это послание?
– А вы переберите-ка их в уме, дам-то своих, может, и сообразите?
Ржевский закатил глаза в потолок, после чего с интересом, точно там висели какие картины, принялся разглядывать стену, потом – другую, затем перевел взор на кушетку.
В эту минуту в прихожей задребезжал звонок.
Слуга побежал отворять, и через несколько секунд в комнату вошел гусарский прапорщик Клещев.
– А-а-а, это ты, – разочарованно сказал Ржевский.
– Ого, славно мы вчера кутнули! – оглядывая комнату, воскликнул вошедший.
– Да, кутнули хорошо, – буркнул хозяин.
– Однако, я смотрю, ты как будто не рад мне?
– Ну, как сказать… С одной стороны, я тебе рад. А с другой, признаться, – не очень: голова всякими мыслями занята.
Клещев стал похож на человека, который съел в гостях какой-нибудь кусок и вдруг случайно услышал, как за стенкой хозяин говорит брюзжащей хозяйке, что этого куска, съеденного гостем, совершенно не должно жалеть, что, дескать, кусок этот был никчемным и все равно предназначался дворовому псу.
– Ну, ежели твоя голова мыслями занята… – сказал Клещев, и лицо его стало цвета бутылки дымчатого стекла с красным бордо. – Ежели, поручик, мое появление вам, – он подчеркнул это «вам» – нежелательно, то я, разумеется, немедля уйду.
С этими словами прапорщик развернулся было, чтоб уйти, но Ржевский остановил его:
– Да что ты обидчив, как малое дите, Клещев?! Я тебе, конечно, рад, но тут, понимаешь, такое дело странное… приходила баба…
При слове «баба» Клещев встрепенулся.
– Да нет, я про другое. Представляешь, Клещев, какая-то баба, то есть посыльная, сегодня утром принесла письмо. А в письме этом говорится, что некая особа ожидает от меня дите! – воскликнул Ржевский.
– Дите?
– Дите.
– Это от кого ж у тебя оно будет? – удивился Клещев.
– Хм… Как-то странно это звучит… от кого у меня будет дите…
– Что ж тут странного?
– Да ведь это не у меня от дамы будет дите, а у дамы – от меня. Ты что же, разницы не видишь?
Клещев некоторое время задумчиво разглаживал усы, пытаясь сообразить – в чем, собственно, заключается эта разница, но, вероятно, так и не сообразив, спросил:
– От купчихи Межеумовой, что ли?
– Что ты, что ты! В своем ли ты уме! – возмутился
