фортепиано. Его звали тётя Галя и мама была с ней знакома! Потому что муж тёти Гали, дядя Юра Эпштейн, служил вместе с папой. Сложная иерархия семейно-производственных отношений! Тётя Галя сказала, что на фортепиано поступить будет практически невозможно, потому что всего три места и очень много детей, претендующих на эти три места. По званию и должности родители этих детей стояли выше, чем мой папа, а это сводило мои шансы практически к нулю! На дудку или баян мама была против категорически. Я же против дудки, как раз, не возражал! Но мама?! Сын дудочник или баянист её никоим образом не устраивал. Звучит как-то не интеллигентно. Почему-то вся эта военно-морская братия с их жёнами причисляла себя к интеллигенции, хотя никакого отношения к этой «мерзопакостной» прослойке общества не имела. Представьте себе командира крейсера – интеллигентишку! «Извините, любезнейший, вы нарушили наши территориальные воды и сейчас мы, с вашего позволения, по вам “бабахнем” из всех орудий!» – это он вражескому эсминцу!!! На самом деле, крейсер не может «бабахнуть», крейсер может только «еба. уть»! Решили всё-таки рискнуть и подали на фортепиано! На вступительном экзамене надо было воспроизвести голосом пару нот, которые какая-то тётя нажимала, ёрзая по клавишам старенького пианино, повторить ритм, который эта же тётя выбивала пальчиком по крышке пианино. А главное – спеть!
Помните мультик с волком: «Щас спою!»? Приблизительно то же самое творилось и у меня в творческой душе. Очень хотелось спеть, а повода и места, где выступить с репертуаром, давно не было. Узнав, что возможность спеть уже завтра мне предоставится, я впервые за долгое время безмятежно заснул, в то время как остальные претенденты на место «под солнцем», разучивали песенки про Чапаева или «Маленькой ёлочке холодно зимой». Наступил день вступительных экзаменов и я, уверенный в победе на конкурсе, летел вперёд мамы. Мы слегка опаздывали, потому что это мама! В отношении пунктуальности – это было не к ней и не о ней! Едва успели к первому туру и, в числе последних я, ничего не перепутав, нажал и воспроизвёл голосом правильную ноту! Пятьдесят процентов отсеялось! Второй тур я прошёл также легко, как и первый, отбарабанив безошибочно ритм: «та-та-тратата-тратата-та-Спартак!», хотя сам я болел за «Зенит» с шестилетнего возраста! А пока нас оставалось пятнадцать! Отборочная комиссия, «по звонку» расчищая дорогу детишкам городских чиновников, комдивов, начальников всевозможных штабов, продуктовых складов и баз, «сняли с пробега» даже больше, чем надо конкурсантов. У этих оставшихся, даже в случае непопадания в тройку, оставалась возможность пойти по классу аккордеона или габоя, например. Или бубна – национального музыкального инструмента Корякских шаманов!
Тётя Галя помогала как могла, и «встроила» меня в самый конец очереди на «спеть»! Как жалко они пищали про ёлочку, про зайчика под ёлочкой, про однорукого Чапаева или дурацкое «Ку-ку, тра-ля-ля! Оди-ри-ди-дина у-ха». Бред! Что такое «Оди-ри-ди-дина»!? а что такое «У-ХА!?». Бред невероятный. Кому
