align="center">Русская дворняга
Он пьянел, заказывал закуски,
Прогонял дворнягу от стола,
Но, когда послал её по-русски,
Никуда собака не пошла.
От него не сделала ни шага.
Бей, любезный! Что мне? Не умру!
Русская бездомная дворняга
Злобу принимала за игру.
Он храпел, она лежала рядом,
Наблюдала искоса за ним.
И почти что человечьим взглядом
Был, уснувший замертво, храним.
Молча стол в объедках созерцала
И, когда проснётся он, ждала.
Не взяла ни хлеба и ни сала,
Ничего без спросу не взяла.
Встал мужик, шатаясь да икая,
И пошёл от пьяного стола,
И за ним, послушная такая,
Русская дворняга побрела.
Лебеда
Всё когда-нибудь кончается,
Как печаль и как вода.
На глухом ветру качается
И рыдает лебеда.
Одиноко долу клонится,
Только верит и она,
Что печаль когда-то кончится
И опять придёт весна,
Говорливая и смелая,
Не видавшая беду,
И присядет лебедь белая
На рассвете в лебеду.
Перепутает озёрную
И болотистую гладь,
И тоску, такую чёрную,
Ей удастся расплескать.
Лебеда стоит, качается,
Значит, всё ещё жива,
И вовеки не скончается
Эта сытная трава.
Сихотэ-Алинь
Владимиру Костылеву
Отроги Сихотэ-Алиня,
Насторожённая тайга.
И день, безветренный и синий,
Готов приветствовать снега.
Они придут уже наутро,
Я это чувствую нутром.
Они торжественно и мудро
Тайгу укроют серебром.
А дальше заскулят метели,
Завоют волки на луну.
И всю рябину свиристели
Склюют, чтоб увидать весну.
А с кедров будут падать шишки,
И шишки будут собирать.
А в шишках будут и пустышки,
Которым нечего терять.
Не пролетят морозы мимо,
Не обойдёт души зима.
Как жаль, что жизнь неповторима
И сводит каждого с ума.
Отроги Сихотэ-Алиня
И чей-то удивлённый взгляд:
– Куда же ты в тайгу, разиня?
Не видишь – облака летят!
Мещёра
Михаилу Тихонскому
Какая стынь! И лист неслышно
Листу о чём-то говорит.
И, разодевшаяся пышно,
Рябина горькая горит.
Кричит осенняя пичуга,
Но песнь её – издалека,
И не услышим мы друг друга
Сквозь толщу лет и сосняка.
Но всё равно узнаем скоро,
Как куст рябиновый горчит.
Молчит усталая Мещёра,
О чём – не знаю, а молчит.
Но
