соответствия себе. Внутренняя определенность, т. е. определенность и напряженность самоощущения Я среди других.
Видимо, невозможно, чтобы в контакте, в поле общения, было достаточно места для полноты самовыражения каждого из участников и неизбежно доминирование одного или некоторых. (Здесь на новом уровне проявляется принцип ограниченности участка совместного пребывания, характери-зующий структуру отношений в грегарной группе.) Поэтому если некто отказывается от преобладания добровольно, то он выбирает тем самым страдательную роль, но не равноправие. В этом смысле верно, что «ешь или тебя съедят», как говорит Мережковский. «Люди ведь только и делают, что убивают и пожирают друг друга. Надо быть волком или овцой: сам пожри, или тебя пожрут. Это в ненависти, это и в любви.» Или – или; равновесие, может быть, возникает на очень короткое время. «Объективность», справедливость – ориентация на недостижимое равноправие – слишком часто и легко оборачивается «объектностью», когда собственные личные интересы приносятся в жертву не столько идеалу или общим целям, сколько личностным интересам другого. «Объективность» подразумевает сдерживание своего самовыражения с целью дать место самовыражению другого – или подавленность первого вторым и проявляется как скромность, сдержанность, застенчивость, робость (Кафка о ценности и похвальности таких свойств – в других).
Некие позиции в общении, которые чувствуются, как несомненная реальность, всеми.
«Объективному», грегарно-наивному человеку трудно осознать нарочитость пренебрежения, насмешливости, презрительности, и прочих жестов иерархического превосходства – именно как маневров и тактических приемов, и еще труднее вести себя аналогичным образом. Весь план межличностной борьбы в целом как бы закрыт для него, – или, точнее сказать, он бежит его как греховного, каковым тот и является объективно. Однако это план самой телесной жизненности и любви. Греховность принадлежит к сущности жизни.
Секс сам по себе совершенно невинен, он только ближайшим образом связан с иерархической борьбой.
Каковы свойства времени для истязуемого в «саду мучений», качество длящихся мгновений? Уж наверное, он живет в ином времени, – и в ином мире, в сущности, – нежели его палач. (Возможно, ощущение жертвы как существа, пребывающего в ином измерении, извергнутого из реальности, причастного запредельному опыту, и поэтому чужого и чуждого, – разогревает в мучителе ярость утверждения реальности собственной через уничтожение иной.) Это, конечно, экзотический пример, крайний. В этой крайности, однако, отчетливее видна относительность всего «материального», внешнего, и его зависимость от внутреннего. Да и очевидно, что современность ближе к подобным крайностям, чем любая предшествующая эпоха3.
Космос или хаос человеческих отношений, пространство или плоскость общения. Например, Ортега касается в Восстании масс проблемы становления
Хобсбаум, например, подчеркивает, что уже Первая мировая война характеризовалась небывалой прежде жестокостью. (Хобсбаум,
